У алмазной отрасли появится собственная стратегия

Эксперты правительства рекомендуют Минфину разработать долгосрочную концепцию развития бриллиантовой индустрии «от шахты до кольца»

Экспертный совет при правительстве рекомендует поручить Минфину разработать стратегию развития отрасли драгоценных металлов и драгоценных камней до 2025 года. В отрасли отсутствует стратегический документ верхнего уровня, к тому же нужно изменение законодательства в части использования толлинговой схемы обработки бриллиантов (когда выгоднее часть сырья сразу продать за границу) — и это, по мнению экспертов правительства, не способствует как развитию алмазообрабатывающей отрасли в целом, так и ее отдельных предприятий.

Крупнейшее отечественное предприятие по производству бриллиантов — ПО «Кристалл» находится в кризисе и с трудом выдерживает конкуренцию со стороны как российских, так и иностранных обработчиков. Правительство внесло его в список на приватизацию в 2014–2016 годах «в целях совершенствования системы управления федеральным имуществом». В Минэкономразвития «Известиям» сообщили, что соответствующие указы президента уже разрабатываются. Пока не решено, какой пакет «Кристалла» останется в руках государства, и останется ли вообще. Также непонятно, допустят ли на аукционы зарубежных участников. Пока, констатируют на «Кристалле», желающих купить акции уникального предприятия вообще не наблюдается — ни в России, ни за рубежом.

«Компания в последние несколько лет находится под влиянием негативных тенденций в алмазно-бриллиантовой отрасли, которые в перспективе могут привести к сворачиванию производства», — дают неутешительный прогноз члены экспертного совета в своих рекомендациях в правительство (есть в распоряжении «Известий»). По их мнению, единственный выход в сложившейся ситуации — вмешательство государства в разрешение внешних факторов и изменение бизнес-модели.

Впрочем, перед алмазно-бриллиантовой промышленностью и «Кристаллом», похоже, замаячила положительная перспектива. Как заявил куратор отрасли вице-премьер Юрий Трутнев, «необходимо природное богатство нашей страны перерабатывать у нас, оставляя высокую добавленную стоимость на территории России». Речь идет о якутских алмазах, которые добывает «Алроса» и импорт которых только растет: за полгода 2014-го, по данным Минфина, он увеличился на 8,7% и достиг $2,5 млрд. Основные покупатели необработанных алмазов «Алросы» — Бельгия (4,6 млн каратов на $700 млн), Индия (1,6 млн каратов на $170 млн) и ОАЭ (752 тыс. каратов на $58 млн).

Россия в лице госкомпании «Алроса» занимает лидирующие позиции по продаже алмазов за границу, но, по статистике, лишь 13% из добытого остается в нашей стране.

— Более того, — говорит гендиректор Гильдии ювелиров России Валерий Радашевич, — нашим ювелирам приходится закупать бриллианты за границей, хотя до этого «Алроса» продала туда же необработанные алмазы, а мы их ввозим назад уже по другой цене, но ведь и покупать, и делать огранку могли бы здесь.

Есть и другая проблема: легкие месторождения кончились, и добыча алмазов из кимберлитовых трубок открытым (а значит, и более дешевым) способом сокращается. Новых месторождений не открывают не только в России, но и по всему миру. Но в отвалах еще 1950–1960-х годов осталось немало алмазов, которые раньше технологически не могли добывать. И теперь их добыча и обработка могут быть экономически выгодными, считают в Минфине.

90% алмазов, обрабатываемых на «Кристалле», — якутские, остальные закупаются за границей. У «Алросы» — очередь из желающих, и «Кристалл» — лишь один из партнеров. По задумке правительства, Россия должна зарабатывать не только на добыче алмазов, но и на их переработке и последующей продаже ювелирных изделий, то есть на всех трех звеньях «алмазного трубопровода». И если на добыче, по данным международной консалтинговой компании Bain & Co, та же «Алроса» зарабатывает 16–20%, то обработка алмазов считается низкомаржинальной: прибыль здесь даже в лучшие времена не превышает 5–8%.

С третьим пунктом — созданием собственного ювелирного бренда, на котором во всем мире и зарабатываются основные деньги, в разы превышающие доходы от добычи, — и того хуже. «Русская огранка» бриллиантов с 70-х годов прошлого века гремит на весь мир, но собственного бренда у нас как не было, так и нет.

«Принцессы», «груши» и другие «маркизы»

Всех сотрудников смоленского «Кристалла» у входа встречают автоматчики, вход и выход — по отпечатку пальца. В случае ЧП загорается красная надпись «Потеря!» и помещение моментально блокируется.

«Изумруд» (прямоугольник), «груша», «маркиз» (мяч для регби), «принцесса» (квадрат) и, конечно же, классические и самые популярные «круглые» — это названия различных форм бриллиантов. На первый взгляд — обычные, порой довольно крупные стекляшки. Держишь его в руке и не веришь, что на начальной стадии он уже стоит $57 тыс., а после огранки его цена может вырасти в разы, а сам камень станет частью фамильной драгоценности семьи арабского шейха или королевской особы.

Но чтобы алмаз стал бриллиантом и заиграл идеальными пропорциями, правильной симметрией и качественной полировкой граней, что, собственно, и составляет славу «русской огранки», пройдет несколько недель, а сам он побывает в десятках руках. В наши дни 75% всех смоленских бриллиантов получают в ведущих геммологических лабораториях классификацию triple excellent — это высший балл, тройное отлично.

Разметчик Николай Чумаков вот уже 42 года «приговаривает» алмазы — этому быть «принцессой», а из того девятикаратника, который в необработанном виде стоит $27 тыс. и пока завернут в белый конверт, получатся три отличные «груши». Или два «круглых» и один «маркиз».

Раньше разметку наносили перьевой ручкой или тоненьким фломастером-рапидографом, теперь каждый камушек сначала проходит 3D-моделирование. После чего, собственно, и выносится решение о форме будущего бриллианта.
 

— По идее можно сделать любую форму, но наша задача — заранее обнаружить возможные трещинки и деформации, которые заметны только под сильнейшим микроскопом (увеличение в 115 раз. — «Известия»), и вырезать так, чтобы максимально сохранить его ценность и в итоге получить чистый бриллиант, — говорит Чумаков. — Это уже потом, путем подбора углов, он станет или кипенно-белым, классическим, или так называемым фантазийным, как говорят на Западе, — коричневым, желтым или желто-зеленым.

Следующая операция — лазерное распиливание и раскалывание по тем самым, едва заметным нанесенным линиям. Лазер пилит сразу 12 камней, «пилежка» 1 карата занимает 4 минуты. В шлифовочном цехе, где главная задача — убрать всё «лишнее», стоит страшный гул.

Часть ручного труда теперь делают роботы, каждый из них пашет за пятерых. Диск с алмазным покрытием, ибо только алмаз может отшлифовать алмаз. Но это лишь полуфабрикат, он пока восьмигранный, хоть уже и блестит. Потом «почти-уже-бриллиант» попадает на «черную обдирку», где ему делают рундист — тоненький поясок, определяющий форму будущего шедевра.

Гул действует на нервы, поэтому рядом с цехами есть комнаты отдыха, там шлифовщики, обдирщики и огранщики играют в настольный теннис.
Через обдирщика Александра Мишина за смену проходит до 70 камней, сегодня их было на $140 тыс. Работа идет в две смены, с 7 утра до 12 ночи, зарплата — 30 тыс. плюс премиальные.
 

— Для Смоленска это нормальные деньги, — говорит Мишин, который на «Кристалле» уже 16 лет. — Привык я, конечно, к ним, отношусь, как к стекляшкам, целыми днями работаю с ними, а сам бриллиант никогда никому не дарил.

Оксана Ковбик, контролер художественных изделий, в день отправляет на доработку десятки камней. В руках у нее «груша» в 2 карата и 56 граней. Она снова придирчиво ее разглядывает, потом расписывается в бумажке и, наконец, заворачивает ее в белый конвертик. «Грушу» с подачи Ковбик доводили до ума уже три раза.

— Возвращать приходится практически каждый камень, потому что в итоге он должен быть идеальным, — говорит Оксана.
 

Оценкой занимаются только женщины, потому что среди них не бывает дальтоников. Самый большой камень за сегодняшнюю смену — 3,6 карата, средней чистоты, в рознице такой стоит от $100 тыс. (в готовом изделии цена может вырасти в разы).

«Каратники»-эталоны лежат в рядок, по 16 штук, их то и дело берут пинцетом, чтобы сравнить с очередным бриллиантом и определить его цвет. Несколько раз в день их складывают в черные дипломаты и выносят из комнаты к ювелирам.

— Идеальный бриллиант в готовом изделии разглядеть невозможно, только отдельно и только в микроскоп — потому что внутри можно рассмотреть четкий узор, так называемые сердца и стрелы, — объясняет Александр Рыжков, ведущий эксперт отдела технического контроля и оценки готовой продукции.
 

— Самые дорогие — синие и красные бриллианты, потому что очень редкие. 1 карат такого камня может на «Сотбис» стоить $1 млн, и это не предел, — добавляет Рыжков.

«От шахты до кольца»

Кадры для алмазной промышленности нигде не готовят. На «Кристалле» набирают учеников сами, в этом году набора не было, цех пустует. Уникальное оборудование придумывают и делают тоже сами. По предварительным данным, само предприятие оценивается сейчас в $500 млн.

— Мы могли бы обрабатывать сырья в полтора раза больше, чем сейчас, мощностей у нас хватит, — говорит гендиректор «Кристалла» Максим Шкадов. — Для «Алросы» мы лишь одни из крупных покупателей, а за нами очередь из других желающих. Если уж правительство решило нас приватизировать, то лучшим для нас вариантом было бы, чтобы нас купила «Алроса». Или каким-то другим образом нас интегрировали с этой компанией в единый вертикальный холдинг, таким образом, у нас в стране наконец появился бы «алмазный трубопровод», когда цепочка «добыча — огранка — ювелирное изделие» стала бы единой. По этому пути — «от шахты до кольца» — пошла компания De Beers, которая развивает собственный ювелирный бренд Forevermark. Мы должны сделать ставку на нашу уникальность — на якутские алмазы и «русскую огранку». Пока ни китайцы, ни индийцы, ни израильтяне такого качества огранки не достигли.

По словам Шкадова, России тоже нужно создавать свой бренд и развивать его, чтобы он мог конкурировать с Tiffany, Cartier и Harry Winston.

— Понятно, что речь идет о десятилетиях и о крупных вливаниях в раскрутку имени при неизменном высочайшем качестве изделий, и делать ставку надо на самый дорогой сегмент, тогда это будет выгодно и государству, и всем участникам отрасли, — говорит Шкадов. — Но возможно это только при создании всей цепочки «алмазного трубопровода».

Областные власти тоже связывают перспективы «Кристалла», где работает больше 2 тыс. человек, лишь с объединением с «Алросой».
— На мой взгляд, то, что добыча и огранка были изначально отдельно, это серьезная историческая ошибка, которую необходимо исправить, — считает Михаил Питкевич, замгубернатора Смоленской области по экономике.

В цене кольца с бриллиантом 60–70% составляет стоимость камня, по 5% уходит на золото и работу мастера, 18% — налоги, остальное — прибыль. Давняя мечта всех работающих на этом рынке — это отмена НДС, которая бы сразу подняла рентабельность бизнеса, сделав его привлекательным для потенциальных инвесторов.
Валерий Радашевич из Гильдии ювелиров России в советское время был замдиректора «Главалмаззолото СССР» и решал, какие алмазы пустить в обработку, какие отдать на экспорт, а какие — в Гохран.
 

— Это очень деньгоемкое хозяйство, и, чтобы все это работало, нужна комплексная система, которая бы охватывала все пункты «алмазного трубопровода», — считает Радашевич. — Наша «русская огранка» гремела на весь мир, ведущие мировые бренды стояли в очереди за нашими идеальными бриллиантами, хотя и тогда экономически более выгодной была коммерческая огранка, не премиум-класса. Интеграция всей отрасли нужна еще и потому, что сейчас во всем мире развивается технология искусственных алмазов, которые вообще могут обрушить бриллиантовый рынок. И создание своего бренда — именно русских бриллиантов и русской огранки — могло бы стать стопроцентной гарантией того, что наши камни — подлинные.

В самой «Алросе» вертикальную интеграцию или покупку «Кристалла» всерьез обсуждать пока не готовы.
— Вопрос об участии или неучастии компании «Алроса» в приватизации «Кристалла» является преждевременным — официально «Кристалл» пока только исключают из перечня стратегических предприятий и появилось только предложение включить его в план приватизации, — сообщили «Известиям» в пресс-службе компании. — В любом случае вопросы о подобного рода сделках находятся в компетенции акционеров «Алросы», которые и будут принимать решение.

Впрочем, источники на рынке говорят, что покупка «Кристалла» пока вообще никак не вписывается в общую стратегию «Алросы» и даже противоречит ей.
— Стратегия компании была утверждена осенью прошлого года, она предусматривает концентрацию деятельности на профильном бизнесе — разведке, добыче и реализации алмазного сырья. И в рамках реализации этой стратегии «Алроса», как раз наоборот, продает все непрофильные активы, — говорит информированный собеседник на алмазном рынке.

У «Алросы», впрочем, есть свои небольшие гранильные мощности — филиал «Бриллианты АЛРОСА» и два дочерних предприятия, в Барнауле и в Орле. Выручка «Алросы» за 2013 год составила около $5 млрд, средства же от продажи бриллиантов не превышают $150–200 млн в год.

— Даже Harry Winston, которая была одним из крупнейших ювелирных брендов в течение многих десятков лет, пару лет назад продала свой гранильный и ювелирный бизнес компании Swatch и сосредоточилась только на добыче алмазов в Канаде, — говорит источник в «Алросе».

Проблема низкой маржи при огранке алмазов касается не только «Кристалла», но и всех российских огранщиков, и связана она с объективными экономическими причинами. Себестоимость огранки алмазов в России превышает $100 за карат, тогда как в Индии она менее $50 за карат (а в некрупном сырье — около $30). Уровень зарплаты в Индии значительно ниже, чем в России. В том числе именно поэтому около 90% мирового алмазного сырья гранится в Индии. А главная алмазная биржа находится в голландском Антверпене — там продают больше 80% алмазов и 50% бриллиантов, а доходы от биржи составляют до четверти ВВП.

Эксперт по алмазно-бриллиантовому рынку из Rough & Polished Сергей Горяинов считает, что в слиянии «Кристалла» и «Алросы», как и в создании собственного ювелирного бренда, рациональное зерно все-таки есть.
— Инвестаналитики считают, что такое объединение будет невыгодно «Алросе», потому что тогда огранку придется субсидировать за счет горной добычи, что в целом может отрицательно сказаться на прибыльности самой компании. Но «Алроса» сейчас в очень хорошем положении, в I квартале этого года выручка выросла на 43%, — говорит Горяинов. — И если следовать требованию правительства уходить от сырьевой экономики, торговать не ресурсами, а готовой продукцией, то сейчас не худшее время, чтобы задуматься о создании национального бриллиантового бренда.