Алмазный корнер

В 1890 году (спустя всего два года после основания "De Beers") в Англии увидел свет роман сэра Артура Конан Дойля "Торговый дом Гердлстон". Одна из сюжетных линий этой книги непосредственно связана с алмазным рынком и здесь создатель Шерлока Холмса сделал два удивительных пророчества: фактически предсказал возможность открытия в России колоссальных алмазных месторождений и сформулировал гипотезу о том, что рынок алмазов на самом деле является не товарным рынком, но рынком информации. Главный герой, крупный спекулянт из Сити, собирается устроить корнер на алмазах. "Корнер" в данном случае термин биржевого сленга, означающий ситуацию на рынке, когда контроль над определенными активами полностью переходит к одному игроку, получающему таким образом, возможность произвольно управлять ценой, остальные участники рынка вынуждены играть на его условиях, они как бы загнаны в угол, отсюда и corner (угол - англ). На вопрос изумленного компаньона: "Как же можно управлять ценами на алмазы, для этого требуется по меньшей мере капитал Ротшильда?", герой отвечает элегантной комбинацией - в России организованная им экспедиция "открывает" огромное (увы, виртуальное) месторождение алмазов, а вторая экспедиция интенсивно скупает реальные алмазы у старателей Капской колонии в Южной Африке, паникующих от известия, что рынок вот-вот будет завален русской продукцией и поэтому готовых расставаться с кристаллами по бросовым ценам. После того, как известия из России окажутся блефом, цены вернутся на прежний уровень и искомый профит будет обеспечен. Главным инструментом в этом нетривиальном мероприятии является по сути правильно организованный информационный поток, создание которого герой берет на себя и для этого вовсе не нужно капиталов Ротшильда, поскольку корнер-то достигается не на алмазах, а на информации об алмазах, что с точки зрения затрат принципиально разные вещи.

Разумеется, любой сырьевой рынок чувствителен к информации об открытии новых месторождений, о политической ситуации в добывающих странах, о совершенствовании технологий переработки этого сырья, о создании новых отраслей, где оно может быть востребовано etc. Но любое сырье в конечном счете превращается в продукт, имеющий потребительную стоимость. И если потребительная стоимость галона бензина или бушеля риса вполне очевидна для конечного покупателя и безусловно коррелирует с ценой, то в отношении бриллианта этого сказать нельзя. Было бы некорректно утверждать, что бриллианты вообще не имеют потребительной стоимости - они конечно удовлетворяют социальные и эстетические потребности своих покупателей и владельцев. Но заливая в бак своей машины бензин, потребитель, как правило, способен отдать себе отчет, почему сорок литров стоят вдвое дороже двадцати и почему сорта горючего с разным октановым числом различаются в цене. В то же время любой геммолог подтвердит возможность ситуации, когда два, практически равные по весу бриллианта, с одинаковым типом огранки, имеют отличия по цвету, чистоте и качеству огранки, неразличимые невооруженным глазом, но обуславливающие значительную, до нескольких десятков процентов, разницу в цене. Это обстоятельство принципиально отличает бриллиантовый рынок от любого товарного рынка. Конечный покупатель бриллиантов может быть озабочен необходимостью демонстрации своего статуса, романтическими чувствами или потребностью испытать эстетическое наслаждение от игры камня. Но в любом случае реализация этих потребностей не предполагает ситуации, когда великолепные бриллианты в кольцах, серьгах или колье, освященных знаменитыми ювелирными брендами, будут на приеме подвергаться задыхающимися от зависти подругами исследованию с помощью бинокулярного микроскопа при одновременном консультировании пары экспертов геммологической лаборатории. Таким образом, на бриллиантовом рынке возможна ситуация, когда два образца товара, эквивалентные по потребительной стоимости, имеют разную цену. Причем разницу определяет экспертная, т.е. в известной степени субъективная, информация о подпороговых для обычного зрения и обычных условий, в которых "эксплуатируется" бриллиант, цветовых границах, микровключениях и дефектах, углах наклона и волнистости граней и т.д. Это примерно то же самое, если продавец автомобилей заявит покупателю: "Вот два серийных автомобиля той модели, которую вы выбрали. Они совершенно одинаковые во всем - тип кузова, цвет, двигатель, салон... Но методами неразрушающего контроля нами установлено, что вот у этого автомобиля, металл ступицы левого переднего колеса содержит углерода на 0,00003% больше. Это не влияет ни на безопасность, ни на мощность, ни на скорость, собственно это ни влияет ни на одно потребительское свойство. Но поскольку углерода все-таки больше, мы и просим за этот образец на $1760 больше!" В лучшем случае посетитель автосалона сочтет, что продавец провел бурную ночь в ближайшем пабе.

Впрочем, рассуждение о двух бриллиантах, разница в цене которых обусловлена параметрами, не влияющими на их "эксплутационные" свойства - слишком мягкий пример в наше время, когда понятия о традиционных ценностях стремятся к своему отрицанию. Абсолютным доказательством отсутствия связи между потребительной стоимостью, геммологическими характеристиками и ценой является коммерческий успех так называемых "черных бриллиантов", который можно наблюдать на протяжении последних десяти лет. Кусок кристаллического углерода, насыщенный графитовыми включениями до состояния полной непрозрачности, получает бриллиантовую огранку и становится хитом рынка, тогда как всего десятилетие назад этот кошмар геммолога мог претендовать только на категорию "борт" и торговался в качестве технического сырья с красной ценой $1 за карат. И это не локальный успех маркетологов компании De Grisogono, а квинтэссенция главной идеи бриллиантового рынка, на котором основным товаром является информация, все остальное - производные.

Но как быть с тем случаем, когда конечный потребитель бриллианта рассматривает свое приобретение как объект инвестиций? Может быть тогда сертификационные характеристики приходят в соответствие с потребительной стоимостью? Увы, если не брать во внимание бесчисленные тексты гламурных изданий, навеянные знаменитой формулой "Diamond is forever!", а ограничиться профессиональными исследованиями инвестиционного потенциала бриллиантов, то несложно прийти к неутешительному выводу: выгодные инвестиции в бриллианты - миф. Конечно, алмазы относятся к невосполнимым природным ресурсам, действительно, цена движется на длинных таймфреймах вверх и на некоторые категории алмазов и бриллиантов темпами, опережающими инфляцию. Но этого недостаточно - чтобы актив стал инвестиционно привлекательным, необходим механизм, гарантированно обеспечивающий его моментальную ликвидность. Покупка и продажа "голубой фишки" осуществляется в долю секунды в любой точке планеты с любого компьютера, подключенного к биржевой системе. А сколько времени потребуется и какова будет процедура продажи инвестиционного бриллианта в том случае, если его владелец сочтет, что цена приемлемо подросла за некоторый период хранения? Дело не в том, что время потребуется заведомо больше, чем на фондовом рынке, дело в том, что это время вообще не определено. Как не определен и механизм продажи - так называемые "алмазные биржи" не имеют ничего общего с современной биржевой торговлей, и по существу представляют собой средневековые городские рынки. Истина заключается в том, что продавцы, обеспечивающие конечного потребителя бриллиантами, в общем случае не выступают в качестве дилинговых структур на вторичном рынке, а проще говоря хоть сколько-нибудь структурированного рынка инвестиционных бриллиантов попросту не существует. Единственное исключение составляют исторические камни - это действительно инвестиционный товар, но его ликвидность обеспечивается механизмами совсем другого рынка - рынка антиквариата.

Итак, потребительная стоимость бриллианта может не коррелировать с его ценой. Это удивительное обстоятельство среди прочего означает, что цена в данном случае не определяется балансом предложения и спроса. Чем же она определяется? Почему данный бриллиант стоит именно столько в настоящий момент времени? Что (или кто) является генератором именно этой цены?

Оставим на некоторое время конечного потребителя "дара любви" и перейдем в тот сегмент алмазного трубопровода, где осуществляются оптовые продажи бриллиантов. Здесь работают профессиональные дилеры и эстетические мотивы уступают вполне прозаическому желанию получить максимально возможную прибыль. Геммологические характеристики на этом этапе - необходимый и достаточный аргумент в дискуссии, в ходе которой определяется цена. Процесс вполне прозрачный, если не брать в расчет естественные расхождения в экспертных оценках, впрочем их разброс, как правило, незначителен. Разница в цене двух практически равных по весу бриллиантов определится цветовыми характеристиками, чистотой и качеством огранки, описанными в терминах, например, системы GIA. "Этот каратник стоит дороже вот этого на 25% потому что их сравнительные характеристики по GIA таковы..." - совершенно справедливый аргумент, относительная цена убедительно обосновывается различием в геммологических характеристиках. Но что определяет абсолютную? От чего должны считаться эти 25% - от цента, доллара, тысячи долларов? Этот наивный вопрос конечно рассмешит любого диамантера, прекрасно осведомленного, что примерно 90% абсолютной стоимости бриллианта составляет стоимость сырого алмаза, из которого он изготовлен.

Придется перейти к началу алмазного трубопровода, на уровень добывающих компаний и попытаться понять, чем определяется их ценовая политика. Как, с помощью каких процедур, инструментов и правил создается, например, прейскурант De Beers? Почему цена на эту категорию алмазов именно такая? И какой она будет завтра? И вот здесь диамантеры уже не будут улыбаться. Потому что вразумительного ответа на эти вопросы не существует. Странный парадокс, финансовые показатели алмазодобывающих компаний известны, бухгалтерская отчетность (по крайней мере ее основные элементы) находится в свободном доступе. Рынок имеет длительную историю, на протяжении которой цены на алмазы колебались под влиянием технических и фундаментальных причин, и эта история неплохо описана в множестве монографий. Что же мешает аналитикам алмазного рынка создать эффективную публичную модель ценообразования, обладающую прогностическими возможностями, тем более что компании традиционно предпочитают считать механизм ценообразования своим коммерческим секретом? Мешает распространенная ошибка: рынок исследуется как товарный, в то время как он - информационный. Несложно просчитать издержки De Beers или АЛРОСА на добычу, обогащение и сортировку алмазов, нетрудно определить налоговый пресс на добывающие компании. Можно с достаточной степенью вероятности прогнозировать объем и ассортимент добычи. Но чтобы приступить к прогнозированию цен, надо просчитать спрос. Спрос на алмазы и бриллианты? Или на информационную оболочку алмазов и бриллиантов? Очевидно, что это разные товары. И тот, кто в состоянии почувствовать разницу, изобретает слоган "Бриллианты - навсегда!", успешно утилизирует огромный поток мелкоразмерных советских алмазов в "кольца вечности" для американских матрон, раскручивает с нуля рынок Японии, продвигает "черные бриллианты" и т.п. Те же, кто воспринимает алмазно-бриллиантовый рынок как товарный, склонны видеть в подобных успехах просто удачные маркетинговые ходы, направленные на продвижение реального товара - собственно алмазов и бриллиантов. Это распространенное заблуждение.

Принципиальное отличие товарного рынка от информационного заключается в том, что на последнем потребительная стоимость продукта обратима: она может быть создана и увеличена, но может быть сведена к нулю и даже получить отрицательное значение, причем с помощью исключительно информационных технологий. На рынке нефти, например, цены могут меняться с огромной амплитудой в зависимости от многих факторов. Продукт может дорожать или дешеветь из-за терракта в Нигерии, позиции ФРС США по учетной ставке, бодрых заявлений президента Ирана и т.д. и т.п. На этом можно играть и у мощных спекулянтов всегда есть шансы двинуть цену вверх или вниз. Некоторые мастера, подобные Дж. Соросу могут творить подлинные чудеса с ценами на товарных рынках. Единственное, что здесь невозможно сделать - лишить товар потребительной стоимости, или что то же самое - ликвидировать сам рынок. Нефть может стоить $8 за баррель, а может - $125 за баррель. Но ее потребительная стоимость неуничтожима, пока существуют двигатели внутреннего сгорания, химическая и фармацевтическая промышленность и прочие бесчисленные области мировой экономики, где востребован этот продукт.

Рынок информационного продукта, т.е. в общем случае товара, потребительная стоимость которого на самом деле не связана с его физическими характеристиками, может быть быстро, эффективно и сравнительно недорого уничтожен, особенно в современных условиях, учитывая уровень развития средств массовых коммуникаций. Нет необходимости теоретически развивать этот тезис относительно предмета нашего анализа, поскольку в данном случае существует убедительная историческая аналогия.

В 1875 году Испанию охватила эпидемия холеры. Король Альфонсо XII дарит своей супруге - королеве Мерседес перстень с исключительным опалом в качестве талисмана от смертельной болезни. Королева умирает. Перстень достается принцессе, которая также в скором времени отходит в мир иной. Опал начинает носить сам король и тоже становится жертвой холеры. Эта печальная история становится хитом европейской прессы и подозрительно долгое время не сходит со страниц газет, обрастая леденящими душу сведениями не столько о страданиях королевской семьи, сколько о вредоносности... опала и ювелирных изделий с этим камнем. Находится масса исторических примеров, "убедительно доказывающих", что именно ношение опалов приводило к гибели членов королевских семей и многих выдающихся представителей рода человеческого. Всевозможные астрологи, экстрасенсы, профессора медицины и т.п. сокрушенно покачивая головами, согласованным хором рассказывают ошеломленному потребителю о вредоносности проклятых опалов - тут и вредные излучения, и притягивание нечистой силы, и способствование страшным заболеваниям... Через два- три года рынок "несчастливых" опалов последовал за Альфонсо XII - перестал существовать, схлопнулся как мыльный пузырь. У этого рынка было две интересные особенности: это был самый крупный рынок драгоценных камней в Европе - тогда основном потребителе ювелирной продукции, и месторождения опалов не находились на землях, принадлежащих британской короне.

Остается добавить, что именно опал был самым популярным ювелирным камнем до бриллианта, что творец алмазного рынка Сесил Родс появился в Южной Африке в 1870 году - за пять лет до того, как испанский монарх отдал Богу душу (на самом деле не из-за магических свойств опала, а по причине ошибок проектировщиков водопровода и канализации королевского дворца), и что в 1872 году в Австралии (британском доминионе) было открыто крупнейшее месторождение ювелирных опалов. В финале этой поучительной истории место опала на ювелирном рынке занял бриллиант, а в качестве утешительного приза для британского доминиона была проведена чрезвычайно хорошо организованная и эффективная кампания, смысл которой сводился к следующему блестящему тезису: вредоносны, оказывается, опалы из любых месторождений, кроме австралийских! Благородный австралийский опал - просто сказка: никаких вредных излучений, никакой нечистой силы, никаких болезней - аборигены носят и от холеры не мрут, не то что незадачливые испанцы. И рынок опалов, изрядно поджавшийся в пользу бриллиантов, был практически полностью завоеван австралийскими камнями. Все это случилось задолго до появления телевидения, Интернета и спутниковой связи. Но важен ведь сам принцип, а технические средства влияют только на время процесса.

В современных условиях потребительная стоимость бриллианта может быть сведена к нулю и даже приобрести отрицательное значение (камень приносит несчастье) гораздо быстрее и дешевле чем в XIX веке, во всяком случае без привлечения "капиталов Ротшильда". Богатый исторический шлейф кровавых драм, связанных с обладанием бриллиантами, намного превосходит аналогичные возможности несчастного опала, а технологии манипуляции сознанием потребителя с тех пор шагнули далеко вперед. Обсуждая такую возможность с представителями отрасли, неизменно сталкиваешься с недоуменным: "Да кому это нужно? Рынок кормит столько людей...". Ответить на этот вопрос несложно. Технология может быть востребована желающими переформатировать мировой ювелирный рынок под запатентованную синтетику, под какие-нибудь "уникальные кристаллы", изготовленные из чистейшего природного кварцевого песка ($30 за тонну) с добавками неизвестного доселе науке элемента, счастливо помогающего в решении интимных проблем, наконец, со стороны владельцев месторождений природных ювелирных камней, действительно более редких, чем алмаз. Таких людей и структуры не стоит искать в тесном мирке алмазного бизнеса, они придут извне. Но парадокс заключается в том, что отрасль сама с каждым днем увеличивает вероятность такого развития событий.

Одной из самых серьезных проблем, обсуждаемых профессионалами отрасли, является беспрецедентный рост неуправляемых стоков алмазного сырья классов Indian goods и Small Stones. Эти стоки имеют спекулятивную природу - их владельцы не ориентированы на огранку этого сырья, но предпочитают изыскивать (и, к сожалению, успешно) возможности для получения кредитов под эти алмазы. Средства от этих кредитов инвестируются в области, с алмазно-бриллиантовым рынком никак не связанные. По инсайдерской внутриотраслевой информации объем этих стоков сегодня достиг уровня годовой мировой добычи сырья этих классов. Вероятность того, что этот гигантский спекулятивный пузырь с треском лопнет, стремительно растет. Обвал цен на алмазы этих категорий больно ударит по ведущим добывающим компаниям, в срезе добычи которых такое сырье занимает значительную долю, и далее этот негативный импульс пройдет по всему алмазному трубопроводу. Но главная опасность заключается в том, что фатальное дешевение "вечной ценности" (пусть и мелких размеров) создаст уникальную возможность для игроков, понимающих информационную природу этого рынка. Появятся ли такие игроки, покажет время, но нельзя не признать, что своеобразный "холерный вибрион" для рынка алмазов уже существует в реальности.

Природа человека мало изменилась со времен сэра Артура Конан Дойля. И не стоит забывать, что ответил большой поклонник викторианских ценностей Джон Гердлстон своему компаньону, усомнившемуся было в соответствии алмазного корнера этическим принципам:

"Мошенничество? Ерунда! — Коммерсант презрительно щелкнул пальцами. — Это тонкая биржевая игра, мой мальчик, ловкий ход. И скажи, пожалуйста, кому удастся ее проследить?"