Будущее для синтетики в том, что появилась возможность вырастить такой камень, какой ты хочешь, и сделать из него то, что ты хочешь

Алекс Попов, президент Московской алмазной биржи и руководитель ювелирного бренда Âme, использующего для производства ювелирных украшений выращенные в лаборатории бриллианты, в интервью отраслевому агентству Rough&Polished поделился своими взглядами на сосуществование на рынке природных и созданных руками человека бриллиантов, проблему прозрачности поставок этих камней и их сертификации, затронул вопрос о работе добывающих алмазы старателей и рассказал о том, каким ему видится будущее отрасли.

В противостоянии двух участников рынка - природных и искусственных бриллиантов - возникает опасность, что искусственные бриллианты могут вытеснить ту часть природной продукции, которая не сможет с ними конкурировать. Это касается главным образом мелкого алмазного сырья. И для De Beers, и для АЛРОСА это могло бы стать существенной проблемой. Каково Ваше мнение?

Я не вижу противостояния, скорее сосуществование. Некоторое время назад мы говорили об этом, и речь шла о том, что De Beers создала бренд Lightbox. И тогда я сказал, что De Beers это сделала не только для того, чтобы отрегулировать цены на созданные в лаборатории бриллианты, но еще и для того, чтобы ослабить АЛРОСА, потому что у нее 60% добычи именно такое сырье - Indian goods, мелкий товар. На полях одной из международных отраслевых встреч я задал ее участникам вопрос, что, например, выберет женщина 45 лет, которая очень мало зарабатывает, придя в Walmart и увидев там в витрине два кольца по $1000, причем в каждом по два карата россыпи бриллиантов, но в одном натуральные не очень хорошо отшлифованные камни SI, а в другом - выращенные в лаборатории, абсолютно белые и отличной чистоты камни. Несмотря на возникший спор, ответ был очевиден, и это доказывает то, что вся природная мелочь в таком соревновании с низкого сегмента рынка уйдет.

Сегодня процесс проверки этих камней в три раза дороже самих камней. И это не имеет никакого смысла. Человеку, который занимается ювелирными изделиями в таких больших странах, как Америка или Китай, совсем не нужна эта головная боль. Ему все равно какие камни, потому что на самом деле химические и физические свойства природных и выращенных в лаборатории камней одни и те же. И он продает ювелирное изделие с этими камнями по цене, которая соответствует его стоимости. Пусть у Cartier такое изделие будет стоить 7000 долларов, а другие продают за 1000 долларов. И маржа у обоих 40% минимум, если не 60%.

Сейчас прилагаются усилия, чтобы сделать цепочку поставок алмазного сырья прозрачной. Что делать с сырьем, поступающим на мировой рынок от старателей, объем которого составляет, по некоторым оценкам, 15% от мирового? Ведь у старателей нет возможности доказывать прозрачность своих поставок так же, как это делают большие компании - у них нет ни связи, ни компьютеризации, ни цифровизации. Не подорвет ли прозрачность добычу алмазов на этом уровне, дав при этом немедленный выигрыш синтетике, где прозрачность устанавливается элементарно?

Мое мнение следующее. Во-первых, прозрачность подорвет всю эту старательскую добычу. Ни один старатель не работает в одиночку. Артели все индивидуальны, но у них нет денег на прозрачность, и они охвачены цепочкой перекупщиков, на которых они работают, а это зачастую уголовный элемент. Для того, чтобы прозрачность и отслеживание могли осуществляться, кто-то должен вложить колоссальные деньги. Что это значит? Это значит, что в этот сегмент должны прийти крупные компании, такие как De Beers или АЛРОСА, и навести там порядок. Но я не думаю, что это будет поводом для подъема синтетики. Потому что эти старатели ищут камни определенного размера и выше, ведь им тоже невыгодно вынимать мелочь, которую в избытке вынимают АЛРОСА и De Beers, причем промышленным методом. Так что старательская добыча в большинстве случаев не касается сегмента мелкоразмерного сырья, в котором сейчас идет борьба между природными и лабораторными камнями. Я бы вообще назвал такого рода природное сырье не нужным, потому что через некоторое время оно действительно будет никому не нужным, кроме, может быть, нескольких крупных брендов, да и те могут задуматься о переходе на такого же размера синтетику. Что же касается идеи прозрачности в старательской добыче, то у старателя одна идея - как прожить день и положить кусок хлеба на стол своим детям.

Что Вы можете сказать о проблеме сертификации мелкоразмерного природного сырья? Такая идея иногда высказывается в рамках движения за тотальную прозрачность.

Если кому-либо удастся вовлечь старателей в зону прозрачности, то цена камней неизбежно пойдет вверх, и это только до огранки. А в огранке начинается сертификация. Сколько стоит сертифицировать камень? Сертифицируются камни, которые как минимум продают по 250 долларов за карат. То есть камень весом в один пойнт стоит 2,5 доллара. При этом заработок на таком камне никакой. Единственно, кто может себе позволить такого рода сертификацию, это огромные компании типа АЛРОСА и De Beers, которые вынимают эти камни из недр, как пылесосом. Ведь ни один человек не поедет в Сьерра-Леоне или Либерию за камнем весом в один пойнт. Зачем ему рисковать своей жизнью ради этого? Так что сама идея такой сертификации противоречит здравому смыслу, потому что рынок говорит, что эти камни должны стоить 250 долларов за карат. В Швейцарии часовые бренды готовы платить 450. До 700 может дойти. Но если они будут вынуждены сертифицировать каждый камень, то что будет? Такие камни нужны только большим производителям, причем чистые - D, IF. Их мизерное количество. Уже сегодня стандартные камни из этой категории стоят от 254 до 400 долларов за карат. Когда они продаются на часовой рынок, цена начинается с 600 долларов за карат. Не из-за того, что они лучше, а из-за того, что сидят швейцарцы со швейцарскими зарплатами и сортируют. Сразу цена пойдет наверх. Более того, они сортируют уже второй и третий раз (поскольку в Индии их уже первый раз отсортировали), и все, что не нужно, возвращают. Но они готовы за это платить премию. Rolex, например, берет высший класс камней - пойнтеры размером 1,3 мм, 1,5 мм, 1,7 мм - и платит за них аж по 700 долларов за карат, то есть по 6-7 долларов за камень. Теперь представим себе, что нужно сертифицировать каждый такой маленький камень. Если делать это по-настоящему, то на каждый семидолларовый камень добавится примерно десятка. Значит, Rolex будет покупать уже по 17 долларов, добавляя затем свою отнюдь не маленькую наценку. В итоге получается, что изделие вырастает в два или в три раза в цене. Кто его будет покупать? Далее. Люди, которые покупают камни в 5 каратов и выше, с удовольствием заплатят за сертификацию в два раза больше. Если камень стоит 40 000 долларов, то с сертификацией он будет стоить 40 800 долларов, ну и что? Это никого не волнует. Но все, что касается «меле», это мертворожденная идея. Дело здесь именно в деньгах.

В свое время уход в «меле» инициировали индийцы. Этот рынок появился только благодаря им. Раньше его не было. Некоторые говорят, что его нужно закрывать и продавать действительно стоящие камни. С другой стороны, этот рынок живет и отказаться от него так просто не получится. Теперь в этот рынок энергично вошли лабораторные камни, которые, кажется, могут дать ему новую жизнь, одновременно превратив бриллиант в товар широкого потребления. Вы так не считаете?

Я думаю, что это эволюция «пролетаризирования» камней. Это явление произошло в 1970-х годах, когда за сырьем начали приезжать индийцы, получавшие субсидии за каждый ограненный камень и поэтому бравшие все подряд. Они и построили этот рынок. Надо отдать им в этом должное. Они сделали так, что цена на камни упала до немыслимых минимальных уровней, которые с трудом покрывают расходы, и тем самым выбросили из ограночного бизнеса израильтян и бельгийцев. Теперь же получается, что их же тактика их же и съела. Дело в том, что не может стоить камень на этом рынке больше определенной суммы. Сегодня камни, которые требуют большие ювелирные фирмы - De Beers, Cartier, Louis Vuitton, Tiffany, - стоят примерно 400-450 долларов за карат. И это то, что они требуют для своего, дорогого сегмента рынка, а не для массового рынка. Вот они и говорят, что будут отслеживать, стремиться к прозрачности, раскрытию источников происхождения бриллиантов. Чудесно! Тем самым они убили всех производителей ювелирных изделий с мелкими бриллиантами в Китае, Индии, Таиланде, половину итальянцев и так далее, то есть все ювелиры остались без хлеба, потому что они не могут себе позволить сделать товар, который будет конкурировать с такими брендами. И эти ювелиры, чтобы не закрыть бизнес и не стать банкротами, начнут пользоваться синтетикой, потому что они все прекрасно понимают, что только одно благо от этого будет, поскольку они будут зарабатывать больше. Сегодня, платя 450 долларов за карат мелких камней, они вынуждены продавать их по 500 долларов за карат камней в изделиях. А синтетику они купят по 250 и продадут с хорошей наценкой. Я вижу еще и то, через год-два распространится машинная огранка. Она есть и сегодня, но она не развивалась потому, что очень тяжело подобрать одинаковые природные камни, чтобы их вакуумом переносить с места на место. Когда же у тебя есть синтетика, ты взял и аккуратно нарезал лазером идеальные кубики нужных размеров, с которыми машине легко работать. Такие машины разработаны в Швейцарии на базе оборудования, используемого в часовой промышленности. И хотя в Индии говорят, что им все равно, что гранить - природные или лабораторные алмазы, - может статься так, что машинная огранка лабораторных алмазов обоснуется в Швейцарии. И тогда рынок вернется туда, где он и был.

Поговорим о терминологии. В отношении алмазов и бриллиантов, произведенных человеком, применяется целый ряд названий. Так, Всемирная ювелирная конфедерация (CIBJO) рекомендует называть их синтетическими (synthetic), выращенными в лаборатории (laboratory-grown) или созданными в лаборатории (laboratory-created), а Федеральная торговая комиссия США рекомендует именовать их выращенными в лаборатории (laboratory-grown), созданными в лаборатории (laboratory-created) или созданными таким-то производителем ([manufacturer name]-created). Не проще ли будет вместо всего этого использовать слово «искусственный», которое на всех языках означает «сделанный, созданный руками человека»? И разделить рынок бриллиантов именно по этому признаку - на рынки искусственных и природных камней?

На уровне лингвистики это хорошо, а на уровне девушки из Walmart это плохо. Но если мы возьмем artificial leather (искусственную кожу), то это нормальный термин, это принято. Artificial meat (искусственное мясо) - принято. Artificial fish (искусственная рыба) - принято. Все это сегодня делается из растений. В Израиле есть несколько фирм, которые производят artificial meat, там даже открыли ресторан с artificial meat. Вкус абсолютно идентичный. Но, поскольку real diamonds (настоящие бриллианты) культивировались годами, как только ты употребляешь слово artificial, то у тебя первая ассоциация со стеклом. Когда люди говорят artificial, то под этим подразумевается другой химический состав, другие физические свойства и так далее. Похоже, но не то. В данном случае мы имеем дело с продуктом, который абсолютно идентичен природному. Абсолютно идентичен. Что бы люди ни говорили, это тот же продукт. Просто люди синтезировали, создали процесс, при котором камень создается в земной коре. Artificial - это Swarovski Crystal. Это вопрос восприятия. Если кто-то звал бы это artificial в 1940-х годах, когда начинались эксперименты, может быть, это бы привилось, но сегодня нет. Когда ты делаешь искусственную кожу, ты знаешь, что это не кожа. Это кожзаменитель, который был сделан для того, чтобы не убивать животных. Это благое дело. А здесь что? Здесь сегодня создался парадокс: никто не имеет права сказать правду о том, что это стопроцентный геологический продукт, который не имеет ничего общего с нанесением вреда окружающей среде и не унес ни одной человеческой жизни, как это бывает в шахтах. Вот и все. И все эти крики про то, что лабораторные бриллианты не экологичны, не имеют ничего общего с действительностью. Лаборатория никакого вреда окружающей среде не наносит. Что такое «экологическая устойчивость»? Если завтра ты прекратил производство лабораторных камней, то после себя не оставляешь распаханное поле, ты просто закрыл лабораторию и идешь домой, а она превращается в магазин по продаже книг.

Вы считаете, что рынок должен быть один для природных и лабораторных бриллиантов или же все-таки рынки для них должны быть раздельными?

Я считаю, что рынки объединятся сами, без нашего участия. Я верю в то, что рынки в определенном сегменте объединятся и различие между лабораторными и природными бриллиантами перестанет существовать. И это абсолютно правильно, потому что даст возможность тем, кто занимается натуральными камнями, больше заработать, потому что тогда их продукт пойдет наверх, поскольку тогда у них будет то, чего нет у других. Подавляющему же числу ювелиров в мире важно дать спокойно работать и не вовлекать их в эту борьбу между природными и лабораторными камнями. И это скоро станет реальностью. Обратите внимание, что капитализация Diamond Foundry уже составляет 1,8 млрд долларов. Все это в конечном счете сводится сегодня к войне в сфере PR, больше за этим ничего не стоит. Ведь понятно каждому ребенку, что, если ты делаешь камни в лаборатории, ты ничего плохого окружающей среде не сделаешь, даже если захочешь. Там все идеально. Да, процесс потребляет много электроэнергии. Кондиционеры тоже потребляют ее немало. Так что, нужно отказаться от кондиционеров?

Так что, по-вашему, будет с отраслью лет через 30-50, учитывая, что крупных месторождений алмазов пока не найдено?

Добыча природных алмазов станет своего рода делом эксклюзивного клуба. Так, как это было в прошлые века - в 17 или 18 столетии. Из недр земли будут добываться большие камни, такие как добываются сейчас, например, в Ботсване. В начале же 20 века началась деградация всего этого бизнеса, дошедшая до сегодняшнего положения дел. Это деградация бизнеса. У тех, кто сейчас добывает камни из недр земли, хороших камней будет все меньше, но цены на них будут все выше и выше. Люди всегда будут готовы заплатить за что-то уникальное. И в будущем это - целое поле для добывающих компаний.

Но будет поле и для лабораторных камней тоже. Дело в том, что появилась возможность вырастить такой камень, какой ты хочешь, и сделать из него то, что ты хочешь. Вот где будущее для синтетики.

Если со временем добыча алмазов из недр земли прекратится и алмазный рынок станет полностью синтетическим, не произойдет ли его самоудушения в результате конкурентной борьбы, которая при бесконтрольном производстве лабораторных камней может привести к фатальному снижению цен на бриллианты?

Здесь можно провести некую параллель с судьбой рынка переводов с языка на язык, на котором - до появления Интернета - цены формировались локально и были в каждой стране свои, но с появлением Интернета, резко упали, поскольку работа стала уходить туда, где ее делали дешевле, но плохо. Это в свою очередь дало толчок развитию рынка весьма востребованных высококлассных переводов. Дело в том, что качество всегда приходит обратно. Люди не могут без качества. Да, возможно, поначалу на рынке лабораторных бриллиантов произойдет девальвация - она, впрочем, уже произошла, - но рано или поздно появится серьезный рынок, рынок высококлассных изделий, на который придут ценители, готовые платить за качество.

Что в такой временно́й перспективе произойдет с большими добывающими компаниями, такими как De Beers или АЛРОСА? У них будут проблемы. Придется менять структуру производства, отказываться от добычи мелочи.

Рынок же лабораторных камней на 80% будет нацелен на массового потребителя, в то время как 20% этого рынка займет продукция высокого дизайна. Моя мечта утвердиться в этой части рынка. Думаю, что мы постепенно к этому идем.