Возвращение немецкого золота: миссия с элементами неопределенности для рынка ДМДК

На фоне прогнозируемого усиления торговых противоречий между США и Евросоюзом, в политических кругах Германии вновь активизировались дискуссии относительно судьбы значительной части золотого запаса страны, хранящегося за океаном, в Федеральной резервной системе (ФРС) США. Этот вопрос, имеющий прямое отношение к основам мировой финансовой стабильности и доверия к резервным активам, представляет особый интерес для специалистов отрасли драгоценных металлов и драгоценных камней (ДМДК).

Германия обладает вторым по величине золотым резервом в мире, насчитывающим 3352 тонны, уступая лишь Соединенным Штатам. Приблизительно 37% этого объема, или около 1236 тонн стоимостью порядка 113 миллиардов евро, находится в хранилищах ФРС в Нью-Йорке. Традиционно такое размещение объяснялось соображениями безопасности в годы холодной войны и необходимостью быстрого доступа к долларовой ликвидности. Однако сегодня, особенно в контексте протекционистских тенденций в американской торговой политике и возрастающей геополитической напряженности, надежность этого партнерства ставится под сомнение частью немецкого политического спектра.

Среди активных сторонников пересмотра текущего положения дел – депутат Бундестага от Христианско-демократического союза Марко Вандервиц. Еще с 2012 года он последовательно выступает за повышение прозрачности в вопросах хранения немецкого золота и инициировал безуспешные попытки добиться его проверки или возвращения во Франкфурт, где расположена штаб-квартира Бундесбанка. Его позицию разделяет и поддерживает Маркус Фербер, представляющий Германию в Европейском парламенте. Они настаивают на проведении тщательной инвентаризации слитков, хранящихся в США, силами представителей Бундесбанка, и документальном подтверждении результатов. Идея возвращения золота на родину находит все больше сторонников в Германии.

Официальная позиция Бундесбанка, озвученная его президентом Йоахимом Нагелем, остается неизменной: германский Центробанк выражает полное доверие Федеральной резервной системе Нью-Йорка как надежному партнеру в вопросах хранения золотых резервов. Однако, исторический опыт ставит под сомнение такую безоговорочную уверенность.

Скепсис немецкой стороны подкрепляется рядом прецедентов. Так, в 2012 году представителям Бундесбанка было отказано в доступе к хранилищам ФРС для проведения инспекции, что вызвало широкий резонанс и было замято лишь на высшем политическом уровне. В 2013 году, на фоне ухудшения экономической ситуации, Берлин анонсировал план поэтапного возвращения из США 674 тонн золота до 2020 года, предполагая репатриацию по 50 тонн ежегодно. Однако, по факту, процесс шел крайне медленно и был фактически остановлен после возвращения лишь незначительной части запланированного объема, большая часть которого поступила из Франции, а из США было получено всего около 5 тонн. Официальные заявления германского правительства о надежности хранения золота в США звучали неубедительно на фоне фактического развития событий.

Медленные темпы репатриации породили спекуляции, в том числе статью в журнале Focus, предполагающую, что золото могло отсутствовать в заявленных хранилищах. Этот сценарий не выглядит абсолютно фантастическим, учитывая инцидент 2009 года, когда партия золотых слитков, отправленная Министерством финансов США в Китай, оказалась вольфрамовыми подделками с фальшивыми серийными номерами ФРС. Не исключено, что аналогичная участь могла постигнуть и часть немецких резервов.

В контексте дебатов о национальных золотых резервах нельзя не вспомнить исторический прецедент, связанный с Францией и президентом Шарлем де Голлем в 1960-х годах. Недовольный доминированием американского доллара и опасаясь его возможной девальвации, де Голль провозгласил принцип финансовой независимости и инициировал конвертацию долларовых резервов Франции в золото. Целью было довести долю золота в валютных резервах до 90%.

В ноябре 1964 года де Голль заявил о необходимости финансовой независимости. В декабре того же года было принято решение о защите золотовалютных резервов Франции путем конверсии долларов в золото. На тот момент доля золота в резервах Франции составляла 73%, в то время как у других европейских стран, таких как Германия, этот показатель был значительно ниже.

Первые шаги Франции по обмену долларов на золото вызвали негативную реакцию в США, где это было воспринято как "атака на доллар". Заявление де Голля о возвращении к золотому стандарту в феврале 1965 года стало открытым вызовом сложившейся после Второй мировой войны Бреттон-Вудской системе.

Широко распространенная легенда о французском крейсере, отправленном за золотом в США, по всей видимости, является преувеличением, хотя и основана на реальных событиях. Валери Жискар д’Эстен, бывший министр экономики и финансов Франции, позднее вспоминал, что де Голль действительно предлагал такой радикальный шаг, но в итоге для перевозки золота использовались обычные транспортные средства. С 1963 года Франция активно перевозила свое золото из Нью-Йорка и Лондона в Париж, значительно увеличив темпы после заявления де Голля о золотом стандарте. К 1966 году 90% золотого запаса Франции находилось на территории страны. В общей сложности, по официальным данным, в Париж было доставлено 2934 тонны золота.

Возвращаясь к сегодняшней ситуации с немецким золотом, можно констатировать, что вопрос его репатриации остается актуальным и имеет не только экономическое, но и важное политическое значение. Для специалистов отрасли ДМДК эта ситуация подчеркивает ключевую роль золота как суверенного актива, значение его физического местонахождения, а также потенциальные логистические и геополитические вызовы, связанные с управлением крупными государственными резервами в условиях меняющегося мирового порядка. Дальнейшее развитие событий вокруг немецкого золота, несомненно, будет оказывать влияние на рыночные настроения и может стать прецедентом для других стран, имеющих значительные золотые резервы за рубежом. Миссия по возвращению золота для Германии пока остается скорее предметом политических дискуссий, чем свершившимся фактом, но сам факт этих дискуссий является важным индикатором растущей неопределенности в глобальных финансовых отношениях.