Золото знает все!

По словам Евгения Волошина, за последние 10 лет, которые принято еще называть "жирными", в общей сложности жители Латвии скупили 12 тонн золота. Каждый вкладывал в драгоценный металл столько, сколько он мог. Чаще всего покупали мелочовку — сережки или колечко весом всего в несколько граммов.

Но некоторые отнюдь не мелочились. Скажем, один мужчина сразу приобрел полукилограммовую цепочку на шею. С учетом того, что сейчас золото скупают по 7,3— 7,5 лата за 1 грамм, получается, что даже как лом она стоит более 3700 Ls. Однако все равно народ желтый металл сдает крайне неохотно, предпочитая держать его на руках.

— Почему?

— Налицо неуверенность населения в завтрашнем дне. Это касается в том числе и стабильности нашей валюты. Я не хочу говорить о том, что лат девальвируется или что наступит дефолт латвийской экономики. Но "обменники" — это один из прямых показателей того, что творится в стране. Конечно, курс национальной валюты диктует Банк Латвии, но все же, на мой взгляд, настоящую поддержку ему оказывает народ. Если он не захочет, то он не будет пользоваться латами.

— А что представляют собой накопленные за 10 лет двенадцать тонн золота?

— Основная масса лежит мертвым грузом. А примерно 5% — это активная часть, которую в любой момент население может быстро продать, обменять или заложить. Если наступят худшие времена, то активная часть может превысить 10–15 или даже 20%. А в наиболее плохой период — и вовсе 50%. Так что сейчас времена еще не самые тяжелые. Но ситуация стремительно ухудшается. Причем с каждым днем. Динамика крайне негативная.

Пока что стабилизирующим фактором остается теплый период года. Летом народ, как кто–то образно сказал, кушает травку. Многие выехали на дачу, люди активно работают на своих приусадебных участках. К тому же дорогущее отопление сейчас выключено. Но скоро осень, когда все вернутся в свои городские квартиры. И вот тогда населению придется решать насущные проблемы. А как их решать, если нет денег?

— Как вы считаете, в Латвии может рухнуть сложившаяся система?

— Это непредсказуемо. Но я, как бывший политик, с большой тревогой жду наступления сентября. Что меня пугает больше всего? У нас иногда вспоминают аргентинский сценарий. При этом обычно обсуждают экономику. Но практически не упоминают о криминале. А что было в Аргентине?

Когда государство там перестало справляться с охраной населения, то поднялась такая волна преступности, что люди были вынуждены сплачиваться в отряды самообороны, чтобы охранять свои дома. Этого я, повторяю, боюсь больше всего. А первые звоночки уже налицо. Нам говорят, что нет денег на полицию, что выпустят из тюрем кучу людей, потому что нет средств на их содержание и т. д. В таком случае, кто даст отпор преступности?

— Как вы считаете, в какие времена мы вернулись?

— В преступные 90–е годы. Когда выживал сильнейший… Тогда мы перешли на репшики, а потом на латы, пережили крах банка “Балтия” и пр. Все повторяется, но только в более скверном варианте. История как будто идет в обратном направлении. Золото — это показатель определенных процессов. В последний месяц–полтора народ его практически перестал продавать. Люди явно замерли в тревожном ожидании чего–то ужасного.

— Обычно считается так: тот, кто занимается золотом, очень успешный человек.

— Это обманчивое впечатление. Вы, наверное, думаете, что у нас все склады забиты золотом? Нет, для нас оно — лишь материал для работы. Мы вкладываем в него деньги для того, чтобы иметь какие–то оборотные средства. А поскольку оно в последние годы только дорожает, то значит, оборотных средств у нас становится все меньше. Проще говоря, производство падает. Отсутствует положительная динамика доходов, а это всегда самое важное для любого бизнесмена.

— Падение сильное?

— Сейчас наши доходы упали до уровня 2006 года, а расходы остались прежними. Нам ведь никто не позволяет (вслед за общим спадом) сокращать траты на электричество, газ, воду, отопление и все остальное. Я как вице–президент Рижского бизнес–клуба много общаюсь с коллегами. Они в один голос говорят, что сегодня важно уже не заработать, а просто хотя бы выжить. Для этого нужно любыми способами сокращать издержки. Но, думаю, все равно рынок серьезно почистится. Очень многие так и не сумеют удержаться.

— Как кризис отразился непосредственно на вашей фабрике?

— У нас осталось 25 человек, а было 30. К тому же, сейчас мы перешли на более оптимальный режим, который позволяет не работать полный день. Если поступает заказ, то мы созваниваемся и встречаемся, чтобы его выполнить. Как в армии на боевом дежурстве. Я всех поднимаю “по тревоге"! А если работы нет, то наступает пауза. К счастью, пока заказы еще есть. Но перспектива, мягко говоря, не очень радужная.

— Какие ваши прогнозы на будущее?

— По своей натуре я оптимист. За минувшие десятилетия пережил всякое, в том числе неоднократные банкротства в тех структурах, в которых работал. Это молодежь обычно больше всех пугается. А я принадлежу к старой гвардии. Мы — люди тренированные. Привыкли принимать удары и справа, и слева, и с каких–то других сторон.

В ювелирной отрасли одна хорошая модель разрабатывается полгода. Сегодня, даже несмотря на весь кризис, моя голова не может не работать. Так что, думаю, через 3 года, когда, надеюсь, наступит улучшение ситуации, я постараюсь выйти на рынок с новыми идеями. Тогда все мы станем более мудрыми и зрелыми. Ну а пока я с нескрываемой тревогой жду осени…