На создание Евразийского ювелирного бренда претендует Армения

За годы своего существования Евразийский экономический союз не раз подвергался самой острой критике, а иные аналитики пророчили ему скорейший распад. Однако, преодолевая рифы и мели, объединение продолжает свое развитие, а его участники по-прежнему идут по пути постсоветской интеграции.

На фоне продолжающегося процесса интенсификации внутренних процессов в ЕАЭС стоит отметить недавнее заявление председателя коллегии Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Тиграна Саркисяна, который предложил перейти на новый уровень евразийской интеграции, основанный на проектном принципе работы. По его мнению, «для создания евразийских брендов мирового масштаба» необходимо, чтобы они отвечали «высоким национальным интересам всех стран». Поэтому Т. Саркисян предложил «для каждой страны Союза определить один приоритетный проект», чтобы получить в ЕАЭС «пять сфер интересов, реализация каждой будет зависеть от продвижения по проектам, которые выбрали другие страны».

Так, для Армении глава ЕЭК выделил проект создания Евразийского ювелирного бренда. Исходя из существующей сегодня ситуации в ЕАЭС, такое предложение, действительно, имеет под собой определенное основание. Армянские ювелиры славятся своими изделиями, а законодательство республики в данной отрасли может считаться одним из наиболее прогрессивных на евразийском пространстве. Например, в России существуют длительные процедуры таможенного оформления для предприятий ювелирной промышленности при экспорте готовой продукции – от двух недель до месяца. При этом срок прохождения аналогичных процедур в Армении и Белоруссии составляет в среднем всего около суток.

Кроме того, нельзя забывать и о том, что экспортный и транзитный потенциал РА достаточно ограничен и претендовать на роль координатора этих направлений Еревану было бы сложно. Поэтому неудивительно, что Армения, став в 2019 г. председателем ЕАЭС, сделала многое для того, чтобы создать основу для дальнейшего развития ювелирного дела в объединении. Более того, именно эта отрасль была заявлена как основа концепции по формированию евразийских брендов. В итоге в октябре с. г. Межправсовет утвердил план мероприятий по продвижению ювелирной продукции государств-членов Союза на рынки третьих стран.

Для Белоруссии в ЕЭК было предложено курирование создания Евразийской транспортной компании. Данный концепт также выглядит более чем логично. Известно, что развитие общего рынка услуг в сфере транспортировки и логистики является для ЕАЭС крайне востребованным направлением, и именно Минск неоднократно призывал своих партнеров обратить на него более пристальное внимание. Особенно сегодня, когда географическое положение стало для Белоруссии одним из главных источников дохода. Например, в 2018 г. на долю транспортных услуг приходилось 44% от общего экспорта услуг страны. Поэтому для Минска формирование общего транспортного пространства является крайне перспективным, в том числе и с точки зрения достижения внутренних экономических и социальных эффектов.

Кроме того, в Минске считают, что за счет полного раскрытия транзитного потенциала ЕАЭС и самой республики в будущем удастся решить и иные проблемы в рамках объединения. Например, это приведет к снятию барьеров на пути товарных потоков, скоординирует деятельность стран-участниц по развитию инфраструктуры и внедрения инновационных подходов, основанных на цифровизации транспортных систем. Не случайно Белоруссия принимает активное участие в китайском проекте «Новый шелковый путь» и призывает своих партнеров по объединению следовать ее примеру. При этом стоит отметить, что у Минска, пожалуй, нет конкурентов по данному направлению, кроме России, где также хотели бы максимально раскрыть свой транзитный потенциал.

Казахстан, по мнению Т. Саркисяна, должен возглавить Евразийский экспортный центр. Его экспортные интересы, при известных противоречиях в данном вопросе с Россией, по большей части выражают и интересы остальных участников объединения, ориентированных на свободную торговлю как внутри Союза, так и за его границами. И именно за счет существующего уровня своей экономики и политического веса на постсоветском пространстве РК вполне может стать центром решения существующих в ЕАЭС экспортных проблем. Не случайно именно Нур-Султан является одним из главных инициаторов разбирательств в ЕЭК, связанных с существующими ограничениями в торговле. Например, только за последнее время казахстанские производители направили в комиссию 40 жалоб на антиконкурентные действия.

Что касается Кыргызстана, то предложенная ему роль координатора Евразийского центра занятости является, пожалуй, единственным направлением, где Бишкек сегодня может на равных говорить со своими партнёрами по объединению. Тем более что именно трудовая миграция интересует кыргызские власти больше всего. Это связано в первую очередь с тем, что значительное количество граждан республики вынуждены искать работу за рубежом, в первую очередь в России, где, по разным подсчетам, сегодня работает от 800 до 900 тысяч кыргызстанцев. Только по итогам 2018 г. они перечислили на родину около $ 2 млрд 680 млн, что составляет около трети ВПП страны. Поэтому в Бишкеке, как ни в одном из других членов ЕАЭС,  уделяют миграционному вопросу столь большое внимание. При этом в кыргызской столице открыто заявляют, что только свободный рынок, в том числе и труда, является единственным путем к интеграции.

Главным вопросом в распределении ролей в предлагаемом главой ЕЭК проектном принципе работы объединения остается кураторство России. По мнению Т. Саркисяна, Москва могла бы заняться созданием Евразийского цифрового офиса, который будет контролировать цифровую повестку дня Союза. При этом такая роль РФ не должна вызывать у наблюдателей удивление, так как именно цифровая трансформация экономик является ключевым приоритетом во всех странах Евразийского экономического союза, а значит напрямую влияет на все остальные сферы сотрудничества.

Более того, сегодня именно Россия является одним из главных инициаторов цифровизации всех процессов в ЕАЭС. Только в самой РФ на ближайшие пять лет запланировано потратить около $30 млрд на создание всех компонентов экосистемы для роста цифровой экономики. В связи с тем, что подобные расходы не может себе позволить ни одна из других стран Союза, дальнейшие инновации в данной сфере будут исходить в основном от Москвы, что и предопределяет ее главенствующую роль в данном направлении. Не случайно в июле с. г. именно российская сторона предложила ряд инициатив в области интернет-торговли, развития технологий прослеживаемости движения товаров и создания транспортных коридоров, которые были поддержаны всеми участниками объединения.

Однако, несмотря на ряд логических объяснений распределения ролей в ЕАЭС, предложенного главой ЕЭК, среди аналитиков существует мнение о том, что это не только не решит все существующие проблемы, но и в ряде случаев только усугубит ситуацию. Например, если говорить о ювелирном бренде, за который должна отвечать Армения, то здесь явно сталкиваются интересы Еревана и Москвы. Известно, что около 97% производственных мощностей ювелирной отрасли ЕАЭС сосредоточено в Российской Федерации, которая практически полностью обеспечивает себя комплектующими материалами. В то же время в Армении мелкие алмазы и прочие драгоценные камни импортируются.

Схожая ситуация наблюдается и с золотом. В ЕАЭС лидером золотодобычи является Российская Федерация (более 76% добычи), затем Казахстан и Кыргызстан (18,2% и 5,3% соответственно). Ереван же импортирует этот драгоценный металл. В таких условиях у Москвы может не оказаться желания полностью отдавать под контроль ювелирную сферу своему партнеру, который в Союзе оказывает минимальное влияние на ее развитие. Особенно если учитывать, что по идее Т. Саркисяна Армения должна, по сути, стать завершающим звеном в переработке драгметаллов, нарастив здесь свое присутствие. И это в то время как, например, в России производственные мощности в данной отрасли используются только на 25%.

Нечто подобное можно будет наблюдать и в сфере экспорта и транспортной логистики. В данном случае национальные интересы России не всегда увязываются с интересами и целями других участников ЕАЭС, что особенно остро проявляется в условиях сохранения антироссийских санкций. Это, а также ряд иных факторов может не позволить сторонам прийти к согласию. Более того, в случае, если решение о распределении ролей в глобальных евразийских проектах будет принято, возможно ожидать проблем и в других областях сотрудничества, связанных с попытками спекуляции на подконтрольных отдельным странам направлениях. Дополнительный торг между странами, получившими лишние инструменты в переговорах со своими оппонентами в рамках Союза, вряд ли будет способствовать развитию ЕАЭС.

Оценивать риски и перспективы предложений Тиграна Саркисяна, конечно, должны специалисты. Однако стоит заметить, что вне зависимости от степени их экономической эффективности без политической воли руководства стран ЕАЭС сторонам вряд ли получится прийти к компромиссу. В этой связи можно предположить, что новое распределение ролей в Евразийском экономическом союзе появится только тогда, когда лидеры государств-участников ЕАЭС начнут по-настоящему доверять друг другу, ставя во главу угла интересы общие, а не только национальные, как это, увы, происходит еще нередко.