Выборы, налоги и доходность алмазного сектора

Дэвид Харгривс (David Hargreaves), консультант по горной добыче компании XCAP Securities, в своем интервью, опубликованном на www.mineweb.com, говорит о более отдаленных последствиях победы Олланта Хумала (Ollanta Humala) на выборах в Перу, налоге на горную добычу в Австралии и о том, насколько могут подняться цены на алмазы.

ДЖЕФФ КЭНДИ (GEOFF CANDY): Добро пожаловать в подкаст Metals Weekly, еженедельное издание Mineweb.com. Со мной беседует Дэвид Харгривс, работающий консультантом по горной добыче в компании XCAP Securities. Дэвид, на политическом фронте для горнодобытчиков было несколько интересных недель. Первое и основное - у вас в Перу Олланта Хумала (Ollanta Humala) был избран президентом страны. При этой новости котировки на фондовой бирже перед закрытием упали на 12,5% или около того – явно появилась большая озабоченность в связи с национализацией перуанского горнодобывающего сектора. Испытывается также беспокойство по поводу объявленного налога на горную добычу в Австралии, а также по поводу различных потрясений в Африке. Если начать с Перу, каково Ваше восприятие всей этой ситуации?

ДЭВИД ХАРГРИВС:  Олланта Хумала был избран голосованием по списку кандидатов от левого крыла и поэтому должен был дать какие-то обещания левому крылу. Будь это какая-то небольшая развивающаяся страна – это не имело бы значения. Но посмотрите на Перу – страна, крупнейшая по добыче серебра, имеет очень крупные объемы добычи меди, большие залежи цинка. Поэтому она действительно имеет для нас значение.

Многие компании обосновались там. Я полагаю, что произойдут две вещи: это избрание отпугнет будущие инвестиции, в которых Перу все еще нуждается, и снизит производство тех компаний, которые уже укоренились там.

ДЖЕФФ КЭНДИ: На Ваш взгляд, как, вероятнее всего, поведет себя левое крыло – или еще слишком рано говорить об этом?

ДЭВИД ХАРГРИВС: Немного рановато. Перуанцы в течение долгого времени были относительно мирными – мы не наблюдали там крупных рабочих волнений и т.п., и президент, может быть, просто продолжит этот путь. Если ему хватит мудрости, он присмотрится к тому, что происходит в соседних странах, и увидит, что значит горная добыча для его страны, и если он хочет ее роста или, по крайней мере, устойчивого развития, то он, может быть, будет вести себя довольно спокойно.

ДЖЕФФ КЭНДИ: Переходим от Перу к Австралии. Мы услышали от Эндрю Форреста (Andrew Forrest), главного исполнительного управляющего компании Fortescue, что эта компания пострадает гораздо больше, чем ее конкуренты – типа BHP Billiton and Rio Tinto – как это может повлиять на австралийский горнодобывающий сектор?

ДЭВИД ХАРГРИВС: Говоря об Австралии, думаешь в основном о Западной Австралии, откуда поступает основная масса полезных ископаемых, и думаешь о двух продуктах, в частности, тех, без которых Индия и Китай, конечно, не могут обойтись, как и другие страны мира – мы говорим о железной руде и коксующемся угле. Именно сейчас самым уязвимым является рынок железной руды и коксующегося угля. Я видел прогноз, составленный компанией ArcelorMittal, в котором говорится, что в период до 2020 года рост спроса на железо составит 47%. Это довольно точная цифра, почти 50-процентный рост, и если посмотреть, где он будет происходить, то, на удивление, этот рост совсем немногим будет обязан Западной Африке, потому что в этом регионе очень неспокойно, и придется обратить свои взоры на Чили и Австралию. Выбор небольшой, и поэтому австралийский вопрос, в действительности, не имеет значения, и пора бы им смириться со всем этим, в частности, с компанией Fortescue. Здесь, скорее всего, наблюдается пристрастное отношение австралийцев к Fortescue. Rio Tinto и BHP Billiton все еще могут плести свои интриги и говорить, что могут заполучить больше, например, в Западной Африке, сохраняя свое положение на рынке. Поэтому австралийцы должны действовать очень осторожно. В настоящее время они занимают почти монопольное положение на рынке.

ДЖЕФФ КЭНДИ: Почему Западная Африка не стремится стать крупным конкурирующим источником?

ДЭВИД ХАРГРИВС: Месторождения там есть, но там, к большому сожалению, нет инфраструктуры, и на некоторых месторождениях небольшие запасы. Если говорить о месторождении, например, в 750 км от моря, то там нет коммуникаций. Это означает, что нужно строить железную дорогу. Если же использовать море, нужно строить порт и нужно повышать качество перевозимого продукта, поскольку на протяжении всего этого расстояния будет транспортироваться только 35-38% железной руды, поэтому нужно проводить ее обогащение и производить окатыш. Нет подготовленной рабочей силы, и, кроме того, конечно, нужно учитывать недавние военно-политические расколы во всем этом регионе.  Поэтому это не самый подходящий регион. К сожалению, если четыре-пять лет назад можно было сказать, что почти безрисковыми зонами являются США, Канада, Австралия и отдельные крупные страны в Африке, то сейчас все получили удар. В США и Канаде дела все еще идут довольно неплохо, хотя США затягивают экологические гайки, а Канада впервые столкнулась с правами Азии в огромных масштабах. Австралия, конечно, полностью занята своим налогом на сверхприбыль. Поэтому, если Западная Африка будет участвовать в игре и будет прагматична, она может получить гораздо больше выгоды, чем получает в настоящее время.

ДЖЕФФ КЭНДИ: Давайте перейдем от Западной Африки к Южной Африке. Председатель совета директоров De Beers сказал, что, как он считает, национализация, вероятно, не будет иметь продолжения, так как в мире идет глобализация, и что политика вовлечения чернокожего большинства в экономику (ВЕЕ) полностью провалилась. На какое место это ставит ЮАР, принимая во внимание ее историю горнодобывающей деятельности и ее месторождения?

ДЭВИД ХАРГРИВС: Если думать о положении, которое занимает ЮАР во всем секторе полезных  ископаемых, оно, конечно, очень прочное. Она является почти монополистом по добыче платины, имеет довольно большие объемы добычи ванадия, занимает значительное место по добыче алмазов, марганца, и, конечно, может расширить добычу железной руды. У нее также сильные позиции по добыче угля. Ясно, что ЮАР имеет для нас большое значение. Я бы согласился с тем, что говорят крупные компании о том, что национализация очень маловероятна – даже Национальный союз горных работников (National Union of Mineworkers) отмечает, что это неосуществимая затея. Как собираются решать проблему вовлечения чернокожего большинства в экономику – это другой вопрос. Простое провозглашение этого вопроса в нынешней форме не сработало. Так считает и Сьюзан Шабангу (Susan Shabangu), министр горнодобывающей промышленности. Поэтому вопрос будет снова представлен на рассмотрение, а на это уйдет время.

ДЖЕФФ КЭНДИ: В заключение: похоже, что дела в алмазном секторе идут намного лучше, чем в конце 2008 года – спрос восстановился сейчас?

ДЭВИД ХАРГРИВС: Да, не только восстановился, он растет, он быстро повышается. Хотя на долю США приходится 40% спроса и это положение может сохраниться, все-таки общий спрос сейчас растет за счет того, что китайцы почувствовали вкус к бриллиантам, чего у них никогда не было, и в Индии повышается интерес к алмазам. Вопрос в том, откуда они будут поступать, если мировая экономика продолжит свой рост так, как она растет сейчас.

ДЖЕФФ КЭНДИ: Что это может означать в плане цен?

ДЭВИД ХАРГРИВС: Если мировая экономика будет расти таким же темпами, которые были при восстановлении с 2007 года и в начале 2011 года, то, конечно, в следующие пару лет реально ожидать 25-процентного увеличения цен на добытые алмазы.