Ход камнем

Антикварные сессии, которые сегодня именуются Биеннале антикваров, были основаны в 1962 году министром культуры в правительстве де Голля писателем и философом Андре Мальро.

Несмотря на то, что центровыми участниками сессий были, конечно же, первоклассные антиквары, ювелиры (и в первую очередь элегантного французского происхождения) примкнули к парижской выставке древностей почти сразу же — в 1964-м. Но выставляли они тогда не новые коллекции, а именно фирменные антикварные украшения (хорошим примером в данном случае будут знаменитые некогда экспозиции французского дома Chaumet, который начал экспонировать свои исторические ювелирные предметы одним из первых).

Нынешняя биеннале представляет собой, с одной стороны, безусловную "неделю бриллиантов", обрамленных в классические или же авангардные формы. А с другой — очевидно и то, что современные ювелиры все больше эксплуатируют тему почти уже интимной близости к настоящему, проверенному веками и десятилетиями искусству (*Подробнее об антикварном разделе и галереях-участницах — на стр...). И делают это агрессивно, экспансия увеличивается с каждым новым раундом.

Достаточно посмотреть на невероятное увеличение "драгоценных площадей" на территории Гран-Пале, где проходит биеннале. Еще в середине 2000-х годов ювелирам дозволялось выстраивать на антикварной выставке крохотный (так и хочется сказать — палаточный) городок, ювелирные коллекции демонстрировались в очень небольших павильонах, которые по своему размеру и оформлению напоминали скорее VIP-салоны фирменных магазинов ювелирных марок. Сейчас — совсем другое.

Так, в 2012 году Карл Лагерфельд, который взялся за дизайн биеннале, создал пронзительный торговый пассаж в духе belle epoque. У каждого павильона здесь была своя роль: загадочный театр-гиньоль (Van Cleef & Arpels), диковинная мемориальная квартира (Chanel), пикантный будуар женщины-цветка в духе Людовика XVI (Dior), декоративный музей, где среди исторических сокровищ блистали блистательно комментирующие их новинки (Cartier), кинематографический зал (как у стенда Bvlgari, на стенах которого мелькали кадры с пухлым ликом Элизабет Тейлор, клиентки и основной музы дома). Над всем гигантским ювелирным пассажем рисунка Лагерфельда, немного ядовито (как это может сделать мастер) напоминавшем о милой парижской буржуазности конца XIX века, еще не тронутой войнами и кризисами, победоносно парил бело-голубой монгольфьер. Тот факт, что монгольфьер возвышался как раз над ювелирными площадями биеннале, говорил сам за себя: именно драгоценная часть выставки сегодня оказывается более важной для массовой публики, чем, собственно исторический антикварный раздел.

В этом году в качестве господина оформителя в Гран-Пале пригласили художника и декоратора Жака Гранжа. Месье Гранж известен своей приятной и на самом деле искренней, почти антикварной любовью к почтенной "высоколобой" французской истории, к которой (барокко, рококо, стиль Директории, ампир) он добавляет и произведения искусства XX века, прежде всего периода модернизма. Но историзм для него всегда на первом месте: под аккуратным руководством Гранжа пространства Гран-Пале обретут щепетильные контуры исторических садов Версаля. Для ювелиров такая парадная цветочная рама крайне выгодна: ведь флористическая тематика, цветочные сюжеты являются самыми главными в историческом и современном драгоценном искусстве.

Антикварная биеннале — это также и событие циклопического светского буржуазного масштаба, и на ее открытие (вечеринку в первый же день дает организатор выставки — Французский национальный синдикат антикваров) охотно слетаются функционеры luxury goods, звезды и национальные политики правого крыла. Товарищи социалисты, которые сейчас окопались у власти во Франции, напротив, биеннале тщательно избегают. В 2012-м на вечеринку, чей дресс-код — воинственный black tie, из действующих политиков страны прибыл только Лоран Фабиус, министр иностранных дел (пресса подчеркивала, что господин министр прибыл по личному приглашению, вовсе не преследуя при этом каких-то политических целей). Одним словом, из некогда тишайшей выставки сонных беззащитных антикваров, кротко выставлявших французские гобелены, галльские монеты, африканские примитивные скульптуры и китайский фарфор, биеннале превратилась в яростный гламурный парад всех тех проникновенных достижений, за которыми обязан наблюдать современный буржуа с тонкой душой, хорошим вкусом и большим кошельком.

Биеннале привлекает сердца многих состоятельных иностранцев (у председателя Национального синдиката Кристиана Дедье были даже мысли сделать выездные биеннале — например, в Азии): по какой такой причине? Биеннале, основанная не самым последним французским писателем Андре Мальро, несмотря на продуктовую ювелирную экспансию в строгие ряды архивариусов, все-таки остается истинно французским культурным мероприятием, подделать которое невозможно.

Ювелирные дома, которые представляют новые коллекции публике (часть их них, впрочем, показывают в рамках Парижской недели высокой моды, которая традиционно проходит в начале июля), мало подвержены ротации. Когда-то здесь выставлялись женевские марки Chopard и de Grisogono, впоследствии исчезнувшие с выставки; в 2012-м был представлен американский дом Harry Winston, покинувший XXVII Биеннале; также на прошлой выставке появился наконец дом Chaumet, ушедший из Гран-Пале в середине 1990-х; в этом году приехали британские дома Graff и David Morris; еще принято с восхищением говорить о том, что в Париже показывают сокровища талантливые азиатские мастера, например Уоллес Чан (Wallace Chan), замечательный коллекционный мастер крайне тяжелых, будто дальнобойный "боинг", но и, вне колебаний, кропотливых драгоценных форм. Но в целом же блистательный отряд не меняет своих драгоценных бойцов. Итак, на XXVII Биеннале антикваров представлен цвет международной драгоценной мысли, ум, честь и художественная совесть современного ювелирного искусства: Cartier, Van Cleef & Arpels, Boucheron, Chaumet, Bvlgari, Chanel, Dior, Piaget, Siegelson, Giampiero Bodino (персональный дебют марки знаменитого ювелира, много лет работавшего для брендов Richemont Group), Alexander Reza, Graff, David Morris, Wallace Chan. Каждый из этих домов получил в артистическое пользование свой павильон, включенный в общую пленительную версальскую картину Жака Гранжа.

Раньше других марок украшения коллекции, предназначенной для биеннале, показал дом Van Cleef & Arpels (VCA). Речь идет о линии Peau d'Ane raconte par Van Cleef & Arpels, представленной публике еще в конце июня в замке Шамбор на Луаре, построенном Франциском I для своей метрессы графини де Тури. Хитроумное мастерство VCA заключается в том, чтобы ежегодно развивать собственное искусство, не отклоняясь от традиций ни на йоту. Здесь дело не только в том, что драгоценности марки профессионально красивы и всегда художественно и технически точны, но еще и в том, что VCA тщательно культивирует свой трогательный статус "камерной" марки. "Узкие" сюжеты, маленькие партии, подчеркнутая близость к миру искусств: эксклюзивом VCA являются балет и литература.

Впрочем, на этот раз к танцам и книгам прибавилось кино: сюжетом Peau d'Ane raconte par Van Cleef & Arpels ("Ослиная шкура, рассказанная Ван Клиф и Арпельс") стал одноименный фильм Жака Деми, снятый по сказке Шарля Перро (то есть любимую литературу все-таки VCA удалось сохранить) в 1970-м году. Право на использование в своей коллекции этого фильма VCA получил благодаря тому, что помог в оцифровке старенькой картины. Показанная в Шамборе коллекция является идеально классической для французской марки: ей свойственно четкое структурное смысловое деление (части драгоценной линии строго наследуют главам самого фильма Жака Деми), обаятельное и обязательное "засилье" миниатюрной ювелирной скульптуры (это фирменные для дома броши-фигурки, а также части браслетов), украшения-трансформеры, стабильные, хорошо узнаваемые палитры. Плюс сказочные переливы, заставляющие клиенток дома всех возрастов вновь и вновь мечтать о настоящей любви и короне принцессы.

Итальянский дом Bvlgari представляет коллекцию MVSA, которая демонстрирует весь жар, пыл, огонь тех очевидных инвестиций, которые великая марка из Рима начала благодарно впитывать после вступления в LVMH в марте 2011 года. MVSA — это серия сексуальных, циклопических, буйно, почти тропически расцветающих и огнедышащих колье, созданных в том самом всемирно известном "стиле Булгари", чьи параметры сформировались в эпоху dolce vita. Щедрость, яркость, какая-то безумная сексуальность, харизматичность — и такие украшения потребуют южного красивого женского тела, свободного и в хорошем смысле сдобного, загорелого, свободного от светских комплексов. Несмотря на беззастенчивую раскованность, колье MVSA Bvlgari созданы в полном соответствии с грамотой сложнейшей эмблематики. Здесь и цветы, отсылающие к орнаментам Византии, и пышные драгоценные кисти, собранные из бусин и напоминающие о чертах драгоценностей этрусков, и почти правильно ампирные бриллиантовые завитки-арабески, помпезно, будто могучие колонны коринфского ордера, поддерживающие уникальные, крупные камни. Стоит добавить, что к колье в "стиле Булгари" в MVSA аккуратно добавлены вещи в духе 1920-1930-х годов, того времени, когда мастера марки все-таки ориентировались на парадные французские образцы, которым была свойственны западноевропейская антикварность, дворцовые ноты в духе искусства последних Бурбонов. Но и эти весьма нехарактерные для Bvlgari вещи отличаются восхитительной симметрией и отменной ювелирной техникой.

Дом Dior, драгоценными украшениями которого вот уже шестнадцать лет занимается парижская гранд-дама Виктуар де Кастеллан, намерен угостить зрителей биеннале линией Archi Dior. Виктуар де Кастеллан, создав эту бесконечно увлекательную, веерообразную, кутюрную историю французской драгоценной красоты, по сути, дает звонкую пощечину социалистическому общественному вкусу с его поклонением экономности и равноправию. Ювелирная серия Archi Dior — это магическая вершина проницательных артистических монархических убеждений Виктуар де Кастеллан и одновременно логическое ювелирное продолжение контрреволюционных художественных позиций самого Кристиана Диора, опытного трубадура навеки сложной галльской элегантности.

Выстраданные, вырисованные драгоценности Archi Dior, созданные из белого и желтого золота, с бриллиантами и цветными сапфирами, рубинами и изумрудами,— это драгоценные предметы добуржуазной французской эры, это вещи из дворцового французского пространства, освященного королями, королевами, метрессами, этикетом и искусством. Вещи Archi Dior, вне сомнений, сложны в носке (как они сложны и в своих массивных композициях), но эти сложности подчеркнуто приятные: кринолины и турнюры, фижмы и корсажи, подвязки, банты и помпоны, кружева и защипки, переложенные на пленительный ювелирный регистр,— вот каковы драгоценности Archi Dior.

Дом Chaumet, который счастливо и успешно вернулся во чрево Биеннале антикваров в 2012 году — с прекрасной, продуманной и поразительно тонкой коллекцией Vendome, 12,— на этот раз показывает линию Lumiere d'Eau, разработанную дизайнером Клер Деве-Ракофф. В Chaumet, одном из самых старых ювелирных домов благословенной Франции, всегда (что и закономерно, если учесть великий возраст великого дома) необыкновенно тщательно подходили к вопросам архивов и наследия. И вот наследие этого дома, чей основатель снабжал драгоценностями двух жен Наполеона, а также самого первого императора (по части сделанных для семьи Бонапарта сокровищ ювелиров Chaumet опередили только часовщики из Breguet), позволяет без устали создавать драгоценности в различных исторических стилях, наиболее предпочтительными из которых для современных мастеров марки являются ампир, модерн и ар-деко. Новая драгоценная "выкладка" Chaumet — линия Lumiere d'Eau, которая вобрала в себя 53 ювелирных вещицы и 12 классических парюр, включая и фирменные для дома украшения для головы и прически, ориентирована на два стиля — ампир и ар-нуво.

За последний стиль отвечает избранная Клер Деве-Ракофф пастозная, нервная, драматичная палитра — с мрачноватыми фиолетовыми, синими, болезненно-желтыми всполохами. Ар-нуво в интерпретации дома Chaumet — это образец исключительно трагической медитативной драгоценности, чувственной, страстно надломленной, почти обезоруженной. За подобный трагизм несут ответственность избранные в союзники камни — аметисты большой цветовой глубины, бледнощекие мертвенные опалы, нервные в такой комбинации синие и желтые сапфиры, обитающие на холодно-бледном фоне из белых бриллиантов. В украшениях Lumiere d'Eau есть те редчайшие ныне, в мире современного прочного и здорового маркетинга, драгоценные сумерки, драгоценный излом, драгоценная красота высочайшей эмоции болезненности. Можно даже здесь сказать, что драгоценности Lumiere d'Eau (формально они отсылают к тиаре "Водопад", датируемой 1899 годом) — это дважды ар-нуво, классический парижский модерн в квадрате.

Отдельно стоит отметить флагманское колье новой коллекции: короткое колье в форме знака вопроса (здесь ювелиры воспользовались изобретением Фредерика Бушрона), сделанное из белого золота, с белыми бриллиантами и полупрозрачным горным хрусталем, из которого созданы подвески. Это дивно философская ювелирная вещь-в-себе, внезапно явленная на грешную землю идея божественной французской ювелирной красоты, к которой нельзя прикоснуться — столь она самодостаточна, нежна, хрупка и неодолимо высока. С другой стороны, в Chaumet не могли обойти другой важнейший стиль, а именно — ампир. Но этот французский ювелирный ампир — он не столько в "государственном" настроении, сколько в совершенных формах и отполированных деталях, в драгоценных плашках, замыкающих тревожные ряды драгоценных сапфировых бусин, в мускулистых бриллиантовых завитках. Дом Chaumet показал самую французскую линию из всех представленных в рамках нынешней Биеннале антикваров. И дело здесь не в выбранных исторических стилях, а в той смысловой, стержневой, внутренней преемственности огромной длинной истории родного государства. Не случайно дом Chaumet называют самым государственным из всех драгоценных французских ювелирных домов. Дом Chaumet неотделим от Франции — как неотделим от нее Наполеон.

Дом Boucheron сделает ход коллекцией Reves d'Ailleurs, драгоценности которой придумала молодая художница Клер Шуасн (однако, несмотря на чарующую молодость, госпожа Шуасн является опытной ювелирной "рисовальщицей" — до Boucheron, куда она поступила три года назад, она весьма удачно трудилась в прыткой "фантазийной" марке Lorenz Baumer). Линия Reves d'Ailleurs — это закономерное продолжение избранного нового курса Boucheron, согласно которому великая марка, первой открывшая магазин на Вандомской площади, должна была (хотя бы на некоторый срок) расстаться с прежней натренированной фатальностью, сменить, так сказать, былое роковое альковное звучание на более мягкие пастельные и нежные любовные ноты. Напомним, что дом Boucheron после включения в группу Франсуа Пино (ныне она называется Kering Group) пригласил на службу бесконечно красивую и талантливую француженку марокканского происхождения Соланж Азагури-Патридж. Азагури-Патридж обожал Том Форд, стоявший тогда во главе дома Gucci (напомним, что это также часть группы Франсуа Пино), и эта любовь определяла многое в эстетических решениях дома Boucheron десятилетней давности. Соланж Азагури-Патридж как из пулемета создавала фатальные, погибельные, ядовитые, "кусачие", словно символ дома — змея, драгоценности, предметы, словно бы сошедшие со страниц "Человеческой комедии" Оноре де Бальзака, где эти предметы могли носить куртизанки высшей масти.

Но со временем плотская фатальность и открытый дерзкий грех все-таки приелись публике, и вот приглашенная в марку Клер Шуасн разметила графику более нежной, более закрытой будуарной любви. Кроме того (что хорошо заметно в драгоценностях Reves d'Ailleurs), Шуасн выдвинула на линию первого фронта и иные, нелюбовные темы, а именно — всегда столь привлекательные и в коммерческом плане национальные мотивы, от индийских до русских и японских. Ювелирные украшения Reves d'Ailleurs de Boucheron отличаются пастельной, но и нежно-чувственной палитрой, которая верно избегает любых излишеств. Здесь есть и сентиментальное торжество belle epoque, и чуткий занятный модерн, и плоские "японские" вещи, и сдержанные загадочные "русские" украшения, и объемные диковинные индийские кунштюки. Но главное — в смене самого регистра: смертельная любовная драма уступила место крыльям пленительных импрессионистских чувств и чувствований. Иными словами, на смену Оноре де Бальзаку в идеологии Boucheron пришел Марсель Пруст.

Швейцарская ювелирно-часовая марка Piaget в этом году отмечает 140-летний юбилей своей творческой деятельности. Компания Piaget начинала как фабрика по производству комплектующих для часовых калибров (в 1874-м), в начале 1940-х годов запустила линию мужских часов, в начале 1960-х годов дополнила ее часами для убедительной в своем изяществе женской руки, а еще десятилетие спустя вступила на трудный ювелирный путь. Нынешняя ювелирно-часовая коллекция получила название Extremely Piaget, и в нее вошли вещи, которые сама марка понимает как "фирменную энциклопедию".

Ювелирный стиль Piaget приблизительно с середины 2000-х годов характеризуется двумя пунктами. Пункт первый: откровенная апелляция к различным, подчеркнуто классическим образцам, ведущим свое происхождение, разумеется, из Франции. В последние два года в Piaget заметно увлечение торжественным ампиром — об этой артистической страсти свидетельствует бодрый отряд драгоценностей из линии Rose Passion, показанной в рамках Салона высокого часового искусства в Женеве в январе 2014 года (выставка SIHH). Пункт второй: в Piaget не забывают и о своих индивидуальных концептуальных драгоценных корнях. А эти корни лежат в экспериментальной плоскости, в пространстве рисковых инноваций. Так, к примеру, давними специалитетами Piaget являются драгоценности-часы — кольца или подвески, в которые встроен часовой механизм и у которых есть циферблат; прелестные часы с секретом (Montre a Secret); драгоценности на тему кутюра, но такие, в которых присутствует настоящая ткань (к примеру, розовый шелк — как в одном из очень красивых колье Rose Passion).

Словом, истинный стиль Piaget — вовсе не в подражании классическим образцам (с этим занятием неплохо справляются и истинные французы), а как раз в изобретательном цирке, щегольстве фокусников, в дорогостоящих трюках, полных смелости, безрассудства и замечательных композиционных интриг. И ампирные упражнения (к примеру, в длинном колье из изумрудных бусин, в коротком колье-воротнике из белого золота с сапфировыми бусинами, в ряде колец), и безумный драгоценный цирк, претендующий на то, чтобы стать драгоценным культурным шоком,— все эти "контрапункты" можно будет увидеть в коллекции Extremely Piaget, которую покажут на стенде марки в рамках Биеннале антикваров.

Дом Chanel разработал коллекцию Cafe Society, в которой показаны кольца, браслеты, колье, серьги, броши, ювелирные часы и украшения для прически. Эту линию невозможно назвать хоть сколько-нибудь инновационной и революционной — и в этом смысле, наверное, Cafe Society является актом предательства по отношению к фигуре мощнейшей, влиятельнейшей революционерки моды и дизайна XX века Габриэль Шанель. Cafe Society скорее азбука фирменных тем: здесь и космизм, и тема любимой Коко камелии, и черно-белая графика ар-деко (которая зачем-то "расползается" и на флористические украшения в духе belle epoque), и "американские" и "парижские" вещи (в честь двух географических точек, принесших Шанель деньги и славу), и редкие камни, использование которых было анонсировано маркой на прошлой биеннале. С другой стороны, некоторую заунывность, тяжеловесность, вторичность ювелирных предметов из Cafe Society можно оправдать восхитительным качеством изделий, произведенных в парижском ювелирном ателье марки.

И наконец, "король ювелиров, ювелир королей" — великий дом Cartier, который сделал блестящий ход конем, вернее, камнем. Значительной частью представленной линейки стали именно уникальные по своим техническим характеристикам камни: белые бриллианты, васильковый сапфир из Кашмира, изумруды из колумбийских Анд, рубины из Мьянмы и Мозамбика, пурпурно-розовая шпинель из Памира, австралийский огненный опал и примкнувшие к ним редкие жемчужины. К такому "минимализму", противопоставленному многочисленным избыточным сокровищницам других ювелирных домов, добавлены и украшения haute joaillerie — с различными стилистическими эссенциями и привычными фигуративными сюжетами, показывающими главное, что есть у Cartier. А именно — совершенную, идеальную творческую и техническую "мускулатуру" на забеге любой драгоценной протяженности и сложности.