Прозрачность финансирования: о перспективах создания алмазных фондов

Как пишет владелец компании PolishedPrices Чарльз Уиндхэм, то, что это бывшие работники моего дорогого друга "Бони" (Мартином Рапапортом), которые, как говорят, горят желанием это сделать, вызывает снисходительную улыбку на моем лице.

"Бони" уже давно ведет разговоры об этом, и, возможно, его тендеры бриллиантов, которые начались с оглушительного грохота цимбал, а затем исчезли в волнах быстрее, чем Титаник, были частью его грандиозной схемы.

Простая истина заключается в том, что невозможно получить инвестиционный продукт третьей стороны на основании прайс-листа старины "Бони", поскольку его вопиющая запутанность намертво убивает саму идею.

Можно предположить, что его бывшие сотрудники понимают это и выдвигают идеи получше на основании того, что то, что они пытаются создать, базируется на действительной прозрачности. Пожелаем им в этом удачи.

Прозрачность является ругательным словом в нашей отрасли, что, как я понимаю, является отражением того, что Саул Сингер – один из тех, кто пытается создать этот новый фонд, - определяет нашу промышленность как «очень замкнутую, эгоцентричную и сложную».

Наша промышленность упивается сотворенной ее же руками сложностью, большая часть которой существует специально для того, чтобы посильнее замутить воду, а иногда и просто надуть.

Что касается бриллиантов, то в нашей отрасли огромное количество игроков горделиво воротят нос от идеи превращения бриллиантов в инструмент инвестиций, но в то же время цепляются за классификацию, в соответствии с которой крохотные отличия в бриллианте - отличия, которые невозможно увидеть даже опытным глазом и которые неопытный глаз или потребитель не уловит даже после дождичка в четверг, - создают огромную разницу в цене.

Если взять различия между «бездефектным» бриллиантом и камнем с чистотой VVS1 (с очень-очень мелкими включениями), то разница в цене может составлять десятки процентов.

Почти никто не сможет распознать степень чистоты VVS1 во вставленном в оправу бриллианте, будь это эксперт или нет, не говоря уж о простаке.

Во-вторых, определение «бездефектный» основано на некотором произвольном выборе степени увеличения при рассматривании камня; если же степень увеличения при изучении бриллианта будет достаточно высокой, то, конечно, в нем обнаружатся изъяны; то есть продукт, в котором невозможно что-то обнаружить в нормальных условиях и который, являясь «подарком и знаком любви», предназначен для того, чтобы его носили и любовались им на некотором расстоянии, может на самом деле быть несовершенным.

Чарльз Уиндхэм заявил, что поспорил бы, что классификация, столь любимая в отрасли, невольно естественным образом способствует превращению бриллиантов в рядовой товар, что так упорно отрицают многие участники этой отрасли.

Промышленность использует эту классификацию для существенного повышения дефицита алмазов и, следовательно, цен.

Например, до недавнего времени люди не были так обеспокоены флюоресценцей бриллиантов.

То, что камень светился на фоне пола на дискотеках, было даже неплохой рекламой для бриллианта или для того, кто его носит, особенно, если это был самонадеянный невежда.

И вдруг этот аспект включили в сертификацию бриллиантов, и теперь в крайних случаях флюоресценция может снизить стоимость бриллианта почти вдвое по сравнению с камнем без флюоресценции.

Это сделано без указания того, делает ли флюоресценция какой-то определенный камень более или менее привлекательным; вместо этого критерий, установленный третьей стороной, определяет цену, которая, по существу, не основана на том, что может выглядеть лучше, с точки зрения потребителя.

Когда Чарльз Уиндхэм прочитал высказывания представителя Антверпенского всемирного алмазного центра (Antwerp World Diamond Centre), заявившего, что «мы не хотим принизить эмоциональную ценность и значение бриллианта как символа», то чуть не прослезился, вспомнив о проведенной De Beers успешной рекламной кампании «Тени» (Shadows) с навязчивым мотивчиком, а вместе с тем и о некоторых из прошлых проблем, возникших в связи с фальшивой сертификацией ряда бриллиантов, а потом уж и о реакции отрасли на скандал.

Скандал по поводу сертификации поднял интересный вопрос, так как оказалось, что чаще бумага важнее самого камня или любой его символической ценности, о которой так твердят.

Мнение не изменилось, когда Уиндхэм также прочитал о том, что есть люди, которые не желают, чтобы бриллианты рассматривались как инвестиции - так же, как золото, что, на мой взгляд, является любопытным сравнением.

Самым распространенным способом применением золота, кроме вложения денег и сохранения стоимости, являются ювелирные изделия... так же, как и у бриллиантов.

Чарльз Уиндхэм читал несколько статей, написанных теми, кто осуждает повышение цен на золото, так как они не могут понять, почему люди так стремятся вкладывать деньги в такой бесполезной товар, не имеющий практического применения и т. д., и, что самое важное, который почти не дает дивидендов.  

Дело в том, что для некоторых золото, кроме использования в ювелирных изделиях, имеет практическое значение, то есть является средством защиты от безумных выкрутасов правительств по обесцениванию своих валют, за что некоторые готовы не получать доход или видят выгоду в «неподвижных» вложениях. 

Оказываются ли любители золота правы или нет, фактически не играет роли, так как все будет полностью зависеть от выбора времени каждым отдельным вкладчиком, поскольку золото, как и все (включая бриллианты), растет или падает в цене; неизменным остается только то, что бывают времена, когда оно очень популярно как средство для страховки.

Интересно, сколько было бы золотых рудников, если бы у этого металла не было инвестиционного аспекта.

Хотя промышленность добилась огромных успехов, пуская пыль в глаза о том, что алмазов мало, фактом остается то, что и в самом деле их мало и становится все меньше, и это, пожалуй, единственное, с чем можно согласиться всем.

Они также являются биржевым товаром, поэтому о них и сообщается на страницах финансовой прессы в разделе о биржевых товарах; ведь страдающий ожирением человек по-прежнему остается толстым, даже если политкорректность требует использовать в отношении него описательные эвфемизмы, именуя это «проблемами со здоровьем».

Уиндхэму любопытно было прочитать в материале агентства Bloomberg о шахтере, который говорит, что он «не хочет называть алмазы товаром, потому что они ими не являются», так как он не понимает, что же тогда покупают те, кто только что согласился инвестировать еще пятьдесят миллионов или около того в горнодобывающую компанию этого шахтера. Уж наверняка не мечты.

Причиной того, что это не товар, по мнению шахтера, является то, что в алмазной промышленности «дела делаются на основе рукопожатия и честного слова». Как я полагаю, это не та идея, на основании которой его инвесторы легко согласятся вложить свои 50 миллионов, и не то, о чем по большей части говорит ему его опыт работы в этой отрасли.

Бриллианты являются товаром

Появятся огромные возможности для тех, кто связан и не связан с отраслью, если можно будет создать здоровые инвестиционные возможности, что она, несомненно, может сделать, хотя не скажешь, что у нее нет своих трудностей.

Если будет найден успешный механизм, то отрасль откажется от всех своих возражений и бросится делать деньги в изменившихся условиях.

Пока же отрасль будет противостоять изменениям в том виде, как они понимаются, и будет вторгаться в существующие непрозрачные методы ведения бизнеса, от которых отрасль получает много выгод.

Успешный фонд, то есть прозрачный фонд, помог бы немного приблизить отрасль к открытому бизнесу, каким она пытается выставить себя перед внешним миром, и к которому она на практике так и не может прийти.